Невысокая женщина в очках и замшевом травянисто-зеленом жакете испытующе смотрит на трехметровую березку в огромной стеклянной колбе и удовлетворенно констатирует: «Ну, почти как дома, в нашем замке Шато де Бовуар». Первая российская выставка знаменитой француженки Клер Баслер, чьи полотна хранятся в собраниях коллекционеров всего мира, идет до 19 апреля в столичной галерее K35, и художница сама приехала в Москву, чтобы заняться организацией пространства. За свежими ранункулюсами и лесом ветвей цветут на стенах полотна с нарисованными пионами и маками, луговыми травами и вишневыми ветвями — они выписаны тонко, с пронзительной четкостью, но вкупе с масштабностью это создает головокружительное впечатление, будто ты оказался в волшебном саду Зазеркалья.
Любовь к природе у Клер проснулась рано: «Наша семья жила под Парижем, но каждое лето мы проводили в родном краю моего отца — департаменте Жура. Помню, мы с братом, только выйдя из машины, сразу плюхались на четвереньки и ели такие мелкие зеленые трилистнички — кислицу. В город возвращаться совсем не хотелось».
Отец Клер был архитектором — и девочка тоже подумывала пойти по его стопам, а может, заняться керамикой или модой. Но все изменил случай: «Когда мне было 11, мы поехали в папский дворец в Авиньоне. И там меня ждало потрясение: всего-навсего комната слуги, но она была полностью покрыта росписями — от пола до потолка. Я была будто внутри картины. Наверное, тогда и проснулась во мне тяга к живописи. Через четыре года я сказала себе: «Я — художник», и захлопнула тетрадки навсегда. Родителей вызвали к директору школы — но меня уже было не переубедить».
По счастью, отец смирился с решением 15-летней дочери, и после подготовительных курсов она поступила в Парижскую академию художеств — самой юной студенткой курса. Впрочем, ее любимая тема — природа — пришлась не ко двору. «Тогда как раз был расцвет концептуального искусства, и мне стало очевидно: это не мое, — говорит Клер, всегда умевшая отстоять свою линию. — Я ушла из академии, стала вольным художником. Было очень тяжело, но я не сдавалась, продолжала рисовать, и это решение защитило мое внутреннее «я», мою вселенную».
Ее жильем тогда была парижская мансарда размером 3 на 7 метров. «Впрочем, — смеется Клер, — размер неважен. Мне можно дать обувную коробку или дворец — и я сделаю из этого дом, который будет живым и гостеприимным».
За мансардой последовали небольшая студия, потом квартира — они же были первыми свидетелями успеха молодой художницы. «Тогда во Франции никто не устраивал дни открытых дверей, как в Штатах, — говорит Клер. — А я начала. В 20 лет я устраивала в своей студии ужины, на которые собирались 3-4 человека из тех, кого я знала, и 10 незнакомцев, — и такое мне по сей день очень нравится. Когда не знаешь, чего ждать, ты готов к новому — и это работает в обе стороны, для меня тоже. Получается сюрприз!»
Шли годы. Баслер настигла слава, на ее выставки стали заглядывать знаменитости вроде Эммануэль Беар, полотна расходились по собраниям крупных коллекционеров. Родились дети — Матильда, Луи и Жорж. Художница переехала в парижский пригород Монтрей, где обустроила себе жилье и студию в заброшенной котельной. В 2007-м она перебралась в здание бывшего монастыря в бургундской деревеньке Лез Орм, что в полутора часах езды от Парижа. По соседству в детском садике работал спокойный, как скала, Пьер — реставратор, строитель и на все руки мастер.
«В то время я не особенно интересовался искусством, — честно признается этот высоченный мужчина в черном свитере, сидя в галерее К35 рядом с Клер. — Но вот появилась она — поселилась в старом доме одна, яркая, свободная и при этом потрясающе женственная. Мне показалось, что и я ей симпатичен. А дальше... Клер нужны были березки, чтобы их рисовать, мне — дрова, чтобы топить печку. И я предложил: хотите, буду приносить вам деревья? Помню, мы отправились в лес поискать подходящие стволы — а через неделю, зайдя к ней, я увидел картину: лес и тропинка, по которой мы гуляли. Потом уже, много позже, эта картина приглянулась одной немецкой даме-коллекционеру, и мы ей сказали: «Вы покупаете нашу прогулку влюбленных». Сомневались даже, стоит ли с ней расставаться, но потом подумали: произведение искусства должно жить своей жизнью».
В 2010-м они съехались — и вскоре начали поиски нового жилья. Клер уверена: «Неправильно чувствовать себя гостем в доме другого, нам нужен был совместный проект, где мы были бы на равных, для нашей пары это очень важно».
Они пересмотрели великое множество скромных домиков — и тут на сайте по продаже недвижимости встретился замок. Подойти он им, впрочем, не подошел, но идея запала в душу. «Мне интереснее реставрировать, чем строить с нуля, — говорит Пьер. — А Клер нужно просторное помещение — ведь она пишет огромные полотна, плюс у нее и дети, и друзья, и вечно масса гостей». Началась великая охота за замками. Требования были простые: не запредельно дорогой, не совсем уж развалина и чтобы вокруг был лес.
Удача улыбнулась им в Оверни. «Старинная башня-донжон, необыкновенный кедр, огромные буки и секвойи, — так описывает его Клер. — В XIII веке это была крепость (донжон относится именно к тому времени), два века спустя его перестроили, дав символичное название — Шато де Бовуар, «Замок с прекрасным видом». В период Ренессанса появились камины и большие окна, в 1902-м он пережил еще одну реставрацию, но к нашему приезду уже 40 лет стоял заброшенным, в нем не было ни электричества, ни воды».
Но они рискнули его купить — и первым делом Клер нарвала букет и поставила его в вазу. Шато де Бовуар не сразу смирился с их присутствием: через две недели после переезда вырванные ураганом деревья проломили крышу, а едва успели установить печь, как грянули 15-градусные морозы и дороги замело так, что грузовик с дровами не мог пробраться к замку. Но Клер с Пьером были упорны — и начали ремонт, не обращая внимания на трудности. «Было очень сложно: кругом разруха, холод, не знаешь, за что хвататься. Но для меня цель — в красоте, а не в комфорте и законченности», — убеждена художница. Через два года, невзирая на недоделки, они устроили первые дни открытых дверей — и, глядя на прорастающие листьями и цветами стены, гости ахнули, как ахнула она когда-то в авиньонском папском дворце.
И по сей день сюда почти каждые летние выходные съезжаются десятки и сотни друзей и незнакомцев. Клер, к слову, часто готовит сама: «Кулинария — такое же искусство и удовольствие, как и живопись. Сейчас я вернулась к классической французской кухне: говядина по-бургундски, соусы, дичь — тут прекрасная кабанятина, — меренги с кремом и десерты с фруктами из нашего сада».
Цветник и окрестные луга, лес и опушки служат Баслер источником вдохновения, а замок — почти бесконечным холстом: «Шато де Бовуар оказался изумительным приключением, в нем все время что-то трансформируется, он живой. Дом сам решает, принять вас или не принять. Нашему поначалу явно хотелось остаться одному и в паутине, но сейчас, думаю, он счастлив. Так же, как счастливы в нем мы».
ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ: Три самых важных принципа оформления дома, которых придерживается Клер Баслер
текст Галина Окулова; фото Ксения Таврина, Dominique Bouteiller
До 19 апреля, галерея К35, Большой Саввинский пер. д. 12, с. 6, т.: (499) 678 2307
