Да будет свет. Что стоит за LUX Розалии

Пилигримаж

Sexo, Violencia y Llantas | Mundo Nuevo | De Madruga

LUX — не альбом. Для Розалии это — музыкальное паломничество в поиске ответа на вопрос: «Как я могу быть ближе к Богу?». Поиск начинается в «Mundo Nuevo» — песня начинается точно так же, как «RENIEGO», пятая глава её альбома El Mal Querer:

«Я хотела бы отречься
От всего этого мира
Чтобы посмотреть, найду ли я больше правды
В новом мире».

В предшествующем минималистичном Motomami артистка пела, насколько порочен «этот мир шприцов на мраморе» в «G3 N15». Чтобы сохранить себя — надо ставить неземное превыше всего. Еще находясь во «всем этом мире» и испытывая к нему бессильную злость, в LUX Розалия отправляется на поиски ответа с восходом солнца — или, de madrugá. «De Madrugá» вдохновлен святой княгиней Ольгой — той самой, которая отомстила древлянам за смерть князя Игоря поджогом. Росалия говорит: «Через работу над этим альбомом я поняла, что святость бывает разной».

Ответ на свой вопрос Розалия оставила в начале альбома — в открывающем «Sexo, Violencia y Llantas». Она пропевает для себя истину, с которой не так легко смириться: сначала — полюбить мир, в котором живёшь. Даже если он полон жестокости, крови и алчности. Если получится — божественная любовь уже внутри. Дальше — мир света, небесных посланников и святых.

(не)Послушание

Divinize | Reliquia | Dios Es Un Stalker

Религиозная семья и вера — это Розалии. Совершенное благоговение и строгое соблюдение всех правил католицизма — не про нее. Непослушание артистки можно воспринимать и как сатиру на человека, вдруг решившего, что он всемогущ: «Я знаю, что создана, чтобы обожествлять», — поет она по-английски, сравнивая свои позвонки с бусинами четок в «Divinize». Другие строки песни отсылают к Еве: «Очевидно, это яблоко запретное. И если ты лишь посмотришь на него — ты спасешься. Но не откусывай».

За три дня до релиза LUX «Reliquia» была доступна только один час — жест символический, отсылка к смерти и чудесному воскресению. Для Розалии «Reliquia» — исследование не тела, а того, что от него остается после полной отдачи. Как локон волос, который она отрезала и дарила фанатам каждый вечер тура Motomami. В интервью The New York Times Розалия рассказывала, что вдохновлялась святой Терезой Авильской — испанской монахиней XVI века, чьи нетленные сердце и рука стали священными реликвиями (одна из них, кстати, долгие годы находилась у Франко).

«Dios Es Un Stalker» — ироничное завершение цикла непослушания. Розалия играет с образом всевидящего Бога, превращая его в ревнивого наблюдателя. Божественная всевидящность становится человеческой одержимостью. Она устала быть вездесущей — видеть все, знать все, контролировать. Хочет просто любить, ошибаться, терять: «Я устала от всеприсутствия, но это сердце я похищу и буду преследовать без пощады». Бог, человек, артист — все смешалось в доме Lux. Непослушание становится новой формой веры. А любовь остается — как это всегда и было — божественным безумием.

Метафизика

Porcelana | Yugular | Berghain

Японский язык в «Porcelana» — как харакири. Жертвенный, безумный и своего рода благородный. Песня вдохновлена Ренэн Гэнсо, японской монахиней и поэтессой XVII века, которая изуродовала своё лицо, чтобы быть принятой в монастырь. Розалия говорит: «Уровень жертвы, на который она пошла, и то, как это может считаться безумием, показались мне невероятными». «Porcelana» — это молитва через разрушение, гимн женской жертве и самообожествлению. Чтобы обрести — нужно отдать.

Что отдавать, если душа весит всего 21 — итог эксперимента американского ученого, который пытался измерить вес души при смерти — грамм? Как измерить расстояние до Бога? Все ответы — в «La Yugular». Розалия находит удивительный ориентир — яремную вену — и в честь него называет композицию. Смешивая испанский и арабский, она говорит о любви, стирающей границы между человеческим и божественным. В Коране сказано: «Мы сотворили человека и знаем, что нашептывает ему душа. Мы ближе к нему, чем его яремная вена». Эта мысль становится мостом для диалога, где лирическое «я» пытается объять необъятное: увидеть мир сверху, чтобы раствориться в нем и снова понять простое: «я занимаю место в мире, и мир занимает место во мне».

Попытку объять необъятное в «La Yugular» продолжает отрывок из интервью Патти Смит: «Семь небес? Пустяк. Я хочу увидеть восьмое небо, десятое небо, тысячное небо».

Свобода духа, кажется, обретена, а женская сила и жертвенность, как всегда, доказаны. Пора танцевать — Berghain без очереди. В лайнапе: Лондонский симфонический оркестр, Бьорк, Yves Tumor и Белоснежка. Несмотря на очевидные ассоциации с легендарным берлинским клубом, название отсылает не к нему, а к berg — «гора», hain — «роща». Так, Berghain приобретает метафизическое измерение: пространство между горами, между тьмой и светом, земным и божественным. Не столько место физическое, сколько состояние сознания, внутренний лабиринт, где музыка становится ритуалом, а путь к свету проходит через созерцание тьмы.

Fun fact: Berghain не переводится как «пощечина» ни с одного языка — кроме языка Розалии: «Думаю, эта композиция отражает оркестровое намерение всего альбома и очень выбивается из его спокойной атмосферы. Люблю, когда артист делает со мной такое — как будто мне внезапно дали пощечину».

Dum spiro, Spero

La Perla | Sauvignon Blanc | Magnolias

Пощечина Berghain'ом напоминает: страдать — скучно. Плакать — слабость. Переложить ту самую таблицу «плюсы и минусы», написанную за три дня до расставания, в мажор и спеть — жемчужина, или La Perla человеческого существования. Песня посвящена бывшему жениху артистки — Рауву Алехандро. «Gold medal in being a motherfucker», — поет она. «Верность и преданность — язык, которого он не выучит. Его шедевр — коллекция бюстгальтеров». А вот это и правда неприятно. «La Perla», пожалуй, самая близкая к земным, насущным проблемам песня всего альбома. Она и открывает ту его часть, где божественное и метафизическое встречается с обыденностью, напоминая, что жизнь — совокупность ошибок, решений, эмоций, воспоминаний и надежд. Иными словами — Dum spiro, Spero («Пока дышу, надеюсь»).

После язвительно-дразнящей «La Perla» — белая тишина и такое же белое вино. «Sauvignon Blanc» звучит как отказ от эго. Ещё один выученный Розалией урок из библейских заповедей или простая иллюстрация того, насколько просто сменить когда-то взятый курс? Воспринимать так, как ближе. Розалия отказывается от роскоши, от брендов и символов успеха. Отказывается от Motomami с его Combi Versace и Ким Кардашьян. «Моё будущее золотое. Я больше не боюсь прошлого — оно утонуло на дне бокала c Sauvignon Blanc».

На ее спине — татуировка со строками поэта Мануэля Молины, легенды андалузского фламенко, участника дуэта Lole y Manuel: «Пусть никто не плачет, когда я умру. Гораздо прекраснее — петь, даже если поешь с болью». «Magnolias» — песня о смерти, которая звучит как праздник.

Вдохновленная образом Анандамайи Ма — индийской гуру, чьи похороны, усыпанные цветами, стали символом радостного перехода, — Росалия представляет свое прощание. «Это просьба — не грустите, когда я умру. Просто устройте вечеринку».

«Magnolias» — реквием света. Так заканчивается паломничество LUX — от божественного к плоти, от плоти — к праху, от праха — к свету, от света — к песне. Если и делать из альбома заповедь, то это:

«терять глаза, улыбки, время — везде
отдавать сердце — всему
иметь мир и веру — для себя
проглотить гордость,
чтобы увидеть свет, который внутри — снаружи»

Fiat lux.