Династия — art. Современное искусство Китая, о котором надо знать

Юй Хун

Воспоминания о прошлом не должны причинять боль — так звучит посыл работ Юй Хун. Ее серия «Свидетель роста» (Witness to Growth) представляет собой не просто хронику своего взросления, к которому потом добавляется и взросление ее дочери, но и глубокое исследование стремительно меняющегося мира. Соседствуя с газетными вырезками соответствующей эпохи, эти работы превращаются в двойной портрет — одновременно личный и политический. 

Мастер эпических полотен и камерных сцен, Юй Хун создает современные притчи и многомерные визуальные мифы, переосмысливая традиции исторического повествовательного искусства через призму актуальной реальности. Миры Юй Хун то рассыпаются золотой пылью (как в полотне «И падет еще один»), то вспыхивают небесным пламенем — но неизменно остаются населенными живыми людьми. Ее друзья, семья, случайные знакомые превращаются в мифологических персонажей, сохраняя подлинную человечность. 

Цуй Сювэнь

Работы Цуй Сювэнь сочетают тот самый красный, растворение в коллективности и агрессию — за игнорирование голоса, который долго был неслышен. Ее известная серия «Ангелы» стала откликом на политику «Одна семья — один ребенок» и мир, в котором быть девочкой — значит либо быть дефицитом, либо вообще не быть. 

Другие эксперименты Цуй с фотографией, видео и живописью — это размышления о «я» и душе как одновременно субъекте и объекте. В своей дебютной и сразу же резонансной работе «Дамская Комната» она спрятала камеру в женском туалете караоке-клуба — и стала хроникером женского быта, откровенного и хрупкого. В серии «Экзистенциальная пустота» на фоне пейзажей, исполненных в технике традиционной китайской живописи — девочка, ведущая диалог о взрослении в одиночестве. 

Ай Вэйвэй

Ай Вэйвэй — самый известный китайский художник за пределами страны и, пожалуй, самый бунтарский. Его первая работа — видео, на котором он разбивает вазу эпохи династии Хань, демонстрируя, насколько хрупки нарративы прошлого. Главный мотив его творчества — личная боль и обида на детство, проведенное в землянке в пустыне Синьцзян, где его отец, поэт Ай Цин, отбывал ссылку. 

За репрессированное детство, в которое Ай погрузился с самого рождения, он продолжает мстить, по-детски дерзко высказывая протест государственным институтам. Политическая убежденность пронизывает и его недавние работы — скульптуры, фотографии, публичные проекты. В работе «Водяные лилии» в мир импрессионизма Моне, воссозданный из Lego, художник встраивает черный портал. Это не просто темное пятно, а дверь в его детство — в землянку без воды и света. 

Сунь Юань и Пэн Ю

Сунь Юань — один из самых радикальных художников современного Китая, исследующий границы между властью, телесностью и страхом. Вместе с Пэн Ю он создал ряд инсталляций, в которых физическое становится политическим, а тело — ареной отчуждения и контроля. В самой известной работе «Если бы я мог» в стеклянной клетке установлена роботизированная рука, судорожно размахивающая резиновым шлангом, разбрызгивая красную жидкость. Машина движется хаотично и яростно, без цели и смысла, — как метафора паранойи. Этот проект стал символом беспощадной, но ослепленной силы, не различающей, кого и зачем она поражает. 

Работа «Подросток, подросток» – сатирическое размышление о невозможности подлинного общения. Художники подчёркивают: технологии упростили способ общения, но не сделали людей ближе. Напротив — плотность информационного потока не уменьшила барьеры, а лишь добавила ложного понимания, конфликтов, недоверия. «Подросток, подросток» говорит о каждом — не только о подростках, но и о взрослом обществе, которое разучилось слышать, быть услышанным и понимать. 

Синь Данвэнь

1987 год. Реформа Открытости. Частичный переход к рыночной экономике принес с собой и другие элементы европейского сознания — в культурную борьбу вступили извечный маркетинговый принцип sex sells и идеи феминизма. Если до этого момента китайский феминизм сводился к уравниванию женщины с мужчиной без учета ее особенностей, то после 1987 года женщина начинает гордиться тем, что она — это она. 

На этом фоне появляются работы Синь Данвэнь — откровенные и личные исследования женственности, тела как символа эмансипации и множества ее границ. В первых сериях, таких как «Личный дневник» (1993), «Я — женщина» (1994–1996), Синь использует автобиографический, но одновременно универсальный голос, чтобы рассказать сложную и почти физически ощутимую историю взросления в Новом Китае. 

Луо Ян

Луо Ян не интересуют герои массовой культуры или идеологически «правильные» подростки. Ее герои знают, кто такой Мо Янь, помнят события на площади Тяньаньмэнь и легко перемещаются между уровнями городской субкультуры — от подпольных рейвов до философских диспутов. В 2012 году Ай Вэйвэй назвал её одной из «восходящих звёзд китайской фотографии». 

Сама Луо Ян — представительница поколения пост-90-х, первого, выросшего вне рамок плановой экономики, но уже уставшего от капиталистической гонки. Ее серия Girls — это визуальный дневник поколения: в нем есть и свобода выбора, и усталость, и потерянность. Постоянна лишь одна деталь — взгляд. Взгляд с надеждой, с дерзостью, с вызовом. Луо Ян фиксирует моменты настоящей жизни — не постановочной, не идеализированной, а подлинной.