Виктория Маслова — о съемках в «Триггере», ментальных проблемах и фирменном стиле

«Триггер. Фильм» Кинопоиска — ваш первый полнометражный проект. Чем съемки фильма отличаются от сериальных?

На самом деле, это для меня не первый полнометражный проект. Первым был «Любовник» Валерия Петровича Тодоровского — очень титулованная картина, которая возымела любовь зрителя. Благодаря этой роли я попала в кино. После были «Сирийская соната» и другие полные метры.

Как мне кажется, полнометражное продолжение «Триггера» — это само собой разумеющееся, естественное событие, которое должно было случиться, потому что зрители очень любят этот проект. Когда человеку что-то нравится, ему хочется видеть продолжение, узнавать, что будет с персонажами. Здорово, что сделали полный метр, а уже после него сняли и третий сезон.

Возвращаясь к вашему вопросу, разница в том, что сериал — это несколько эпизодов с разными кейсами, а полный метр — история исключительно Артема. Его темной и светлой сторон души, даже той его грани, о которой он, может быть, и сам не знает, но очень хочет в ней разобраться. Собственные триггеры не оставляют его в покое, и с ними приходится бороться. Ну и, конечно, без Леры здесь не обошлось.

А есть ли разница в техническом плане?

Никакой разницы нет. Мы работали абсолютно искренне и в сериале, и в фильме. У нас давно сплоченная, очень твердо стоящая на ногах команда единомышленников, людей, которые находятся на одной волне. Как говорится, мы с полувзгляда друг друга понимаем. Единственное, полный метр снимался быстрее. Съемки сериала, как правило, могут длиться полгода или год. Полный метр мы сняли примерно за полтора-два месяца.

Что вы думаете насчёт переноса истории из многосерийного формата в фильм? 

Как я уже сказала, это абсолютно естественная история, которая должна была произойти. Почему мы дальше продолжаем снимать это кино? Почему продюсеры продолжают тратить на это много сил и средств? Наверное, не только потому, что мы сами его любим, это большие вложения — духовные, моральные, физические и финансовые. Потому что зрители просят, они голосуют за это, что называется, рублем и просмотрами на онлайн-сервисах.

У сериала огромный рейтинг — я уже не первый год за ним слежу. Он либо рекордсмен, либо где-то рядом с этим рекордом существует. Мы сняли прямое продолжение первых двух сезонов. Дальше третий сезон — он станет прямым продолжением полного метра. История, когда сначала снимают сериал, а потом переносят его сюжет на большой экран — это не про нас.

«Триггер» — это проект психологический. Как проходит подготовка к роли именно в таких проектах?

Я сознательно не обращалась за помощью к психологу во время подготовки к роли. Долгое время я в психологов не верила, потому что сегодня вокруг очень много дилетантов. К психологии я относилась как к способу зарабатывания денег и лохотрону, но только до тех пор, пока меня не застал мой личный триггер на съемках. Мы снимали сцену сжигания вещей мужа Леры. Моя задача была не заплакать, держаться до последнего — и только когда Артем толкнет ногой лодку, дать волю эмоциям. Я этого вообще не помню, пребывала в каком-то шоке, было безумно больно. Видимо, я скрыла от себя какую-то правду, и она доставила мне огромные страдания. К сожалению для меня и к счастью для зрителей, это совпало со съемками.

Я понимала, что будет тяжело. У меня не было особой подготовки, но я многому научилась на этом проекте, многое о себе узнала и продолжаю познавать. За это просто мой нижайший поклон, что называется, Господу Богу, Вселенной и тем людям, которые меня позвали, потому что я не была бы сейчас собой — такой, какая я есть — если бы не этот проект.

Зачем сегодня, на ваш взгляд, освещать тему ментальных проблем в кино?

Потому что мы не знаем себя. Кого в этой жизни нужно обыграть? Только себя, и это самое трудное. Мы можем договориться с кем угодно: с любимым человеком, с детьми, с родителями, но мы не можем договориться с самими собой, сказать себе правду.

Стало больше людей, которые хотят разобраться в себе, жить, дышать, вдыхать полной грудью. Это стало модным, и это классно. Потому что самопознание — это то, зачем мы, собственно, пришли в эту жизнь.

Съемки фильма проходили в Карелии. Чем вам запомнилась эта локация?

Мне запомнились невероятно красивые закаты и восходы. Это были белые ночи, когда ты не видишь горизонт, а розово-голубо-белое зефирное небо абсолютно смыкается с этой рекой жизни. И мы не видим той границы. Мы плывем, словно в каком-то фантастическом сериале на этой лодке, и я не понимаю, под нами что-то есть или нет, потому что там отражается такое же небо. Эти прыгающие нерпы, возникающие из тумана скалы, и, конечно, невероятная кухня — было невозможно вкусно. Это был мой первый раз в Карелии, и я обязательно туда вернусь.

Возвращаясь к вашей героине, Лере — в чем вы с ней похожи, в чем принципиально отличаетесь, как вы думаете?

Мы абсолютно разные — я не буду идти по головам, достигая собственной цели, и я не одержимая. А Лера страдает одержимостью, это болезнь.

Хотя есть у нас одна общая черта. Много лет назад, когда мы уже сняли первый сезон и собирались продолжать проект, Саша Ремизова, шоураннер, а ныне и режиссер, и продюсер этого фильма, сказала мне, что Лера — абсолютный феникс, который всегда возрождается из пепла. Вот, наверное, это и есть наша общая черта. Обе мы всегда возрождаемся из пепла. Что бы с нами ни происходило, какие бы перипетии в жизни, серьезные удары не были мы выстраиваем себя и рождаемся снова, как птица Феникс. Я даже подумала о том, что мне стоит приобрести какой-то кулон-талисман для себя.

Благодаря вашей внешности, яркой стрижке, дерзкому стилю, вас многие сравнивают с Шэрон Стоун. Как вы относитесь к этому сравнению?

Шэрон Стоун — величайшая красотка всех времен и народов. И поэтому мне, безусловно, очень приятно такое сравнение. Что-то схожее, возможно, есть, но, извините, я — это я. И все-таки люди видят эту разницу.

Как появилась ваша фирменная прическа и стиль?

В моей жизни произошли тяжелейшие семейные обстоятельства между жизнью и смертью. Я просто отрезала свои шикарные длинные волосы. И так сложилось, что в этот момент мне предложили роль в «Триггере», хотя стилист меня убеждал, что в таком виде снимать меня никто не будет — всем нужны длинные волосы, наращенные ресницы, ногти и так далее. Мне было без разницы, буду я сниматься дальше или нет, я очень хотела жить так, как жила раньше. Когда продюсеры увидели меня, сказали: «Господи, ну вот же! Мы даже не знали, какая она должна быть, но, наверное, именно такая». Все четко сошлось в определенный момент — в нужном месте с правильными людьми, когда это должно было случиться.

На ковровых дорожках вы часто заигрываете со стилем femme fatale, а судя по соцсетям, в жизни больше нежной классики и кэжуала — что из этого больше отражает вас? Что больше всего нравится в собственном стиле?

Конечно, я дома и в социальных сетях — это две разные женщины. Дома я уж точно не femme fatale. Мне хочется, чтобы сильный, умный, осознанный мужчина бросил меня на кровать и сказал «спи». И я уснула бы где-то на его груди, на его плече, спокойно посапывая.

Но такой образ не подходит для того, чтобы появляться на публике и иногда даже немного шокировать окружающих, как было, например, на кинофестивале «Новый сезон». Очень скучно быть просто красивой. Хочется давать повод для разговоров. А учитывая, что я не говорю о личной жизни, даю публике хотя бы такие инфоповоды. Дальше они додумают все сами. Штиль — это скучно. Нужно немножко шатать этот воздух, и я этим занимаюсь.