Сергей Овечко — о фильме «Северная Станция», женских персонажах и пути от биофизики к кино

В начале марта на кинофестивале «Дух Огня» у вас состоялась большая премьера — дебют фильма «Северная Станция», в котором главная героиня рефлексирует свою влюбленность в преподавателя спустя 10 лет. Для начала расскажите, пожалуйста, как пришла идея снимать на такую тему? Ведь это необычно для молодого парня — обращаться к подобному сюжету.

Во-первых, для меня женские персонажи всегда интереснее. Мне комфортнее исследовать их в кино, работать с их образами. Есть эмоциональное кино, которое подключает зрителя через переживание опыта, а есть кино, заставляющее задавать вопросы и выходить из зала с размышлениями. В идеале хочется совместить оба подхода, но если выбирать, мне ближе исследовательская работа режиссера-сценариста — когда ты пытаешься понять, как устроено то или иное явление. В этом плане мне интереснее разбираться в женской психике, психологии.

То есть вам действительно больше нравятся женские персонажи?

Мне нравится через них изучать женщин. Например, сейчас у меня в разработке три проекта, над которыми я активно работаю, и еще один уже написанный, который планирую реализовать. Во всех главные героини — женщины. Есть готовый сериал с женской главной ролью. Мой первый короткометражный фильм, с которым я выпускался, — тоже о женщине. И теперь «Северная станция» — снова женская история.  

Как возникла идея сценария?

Довольно просто. Я окончил биофак МГУ, по первому образованию я биофизик. В 2021 году произошел скандал: три студентки биологического факультета обвинили преподавателя в сексуализированном насилии, случившемся 12 лет назад. История вызвала резонанс: многие не могли поверить, что «такой прекрасный педагог» способен на подобное, другие поддерживали девушек. Среди тех и других у меня были друзья, с которыми я общался.  

Девушки писали очень противоречивые вещи: с одной стороны — «я его боялась, ненавидела, он давил на меня», с другой — «но я сама к нему шла». Этот внутренний конфликт показался мне крайне интересным для исследования. Конечно, в фильме история полностью вымышленная — это мои фантазии и размышления о женщине в предложенных обстоятельствах.

В фильме очень атмосферно показана биостанция и полевая практика, на которые ездят все студенты биофаков. Где вы нашли такую локацию?

Выбора по факультетам не было — я просто взял то, что знал. А насчет локации: это не настоящая биостанция. Изначально планировали снимать под Мурманском, где находится биостанция МГУ, но столкнулись с реалиями киноиндустрии: логистика, расписание актеров, техника. Потом решили снимать в Питере и его окрестностях. В итоге «Белое море» в фильме — это синтез Ладоги и Финского залива. Судя по реакции, у нас получилось: многие зрители уверены, что мы снимали на Севере.

С биостанцией вышла забавная история. Мы объездили все турбазы под Питером, но ни одна не подходила. Уже отчаялись и думали ехать в Карелию, но там были свои сложности. В последний момент оператор случайно заметил на карте турбазу по пути. Заехали — и она оказалась идеальной! Больше всего нас покорил осел, который встретил нас на входе. Я сразу сказал продюсерам: «Убейте меня, но он должен сняться в фильме!» В итоге осел появляется на седьмой минуте и больше нигде, но я в него влюбился.

Петербург в фильме выглядит потрясающе. Почему вы перенесли действие туда, а не снимали в Москве?

Питер, на мой взгляд, более киногеничный. Квартиры, в которых мы снимали — например, квартира Рудина — в Москве просто не найти при нашем бюджете. Да и, океанариум — все это давало красивые локации. В Москве таких возможностей не было.

Как проходили съемки? Какими они были для вас эмоционально? 

Где-то я читал фразу: «Кино должно делаться в любви, а не в стрессе и насилии». Когда я приехал в Питер, через неделю познакомился с любимой женщиной — в дейтинговом приложении. Мы думали, что просто пообщаемся и разойдемся, но влюбились друг в друга. Через неделю уже почти жили вместе. Она из Питера, а полгода назад переехала ко мне в Москву. Так что, можно сказать, фильм подарил мне личное счастье.

На «Духе огня» фильм получил две награды — за лучшую операторскую работу и лучшую женскую роль. Как вы выбирали актрису на главную роль?

Моя девушка и оператор говорят, что я умею выбирать женщин. Видимо, это правда — меня окружают прекрасные женщины. Кастинг длился полгода: с января по май 2024-го. Мы пересмотрели около 150 актрис, но никто не подходил. Роль сложная: героине нужно сыграть и 19, и 29 лет. Молодые актрисы не выглядели взрослыми, а женщины постарше не передавали юношеской наивности. Круг сузился до 24–27 лет, но и там были сложности.  

В последний момент я пересмотрел пробы и остановился на Даше. Она снималась у моего друга-режиссера, который ее и порекомендовал. Меня смущало, что она не совсем соответствовала моему задуманному образу, но я поверил в нее. Мы много репетировали по Zoom, обсуждали каждую сцену. Однако на первой же съемочной день стало ясно: что-то не так. Первые дубли проваливались, но к 20-му мы нашли нужную интонацию — через голос, пластику, взгляд. И потом уже выстраивали характер.

Почему вы решили показать фильм именно на «Духе огня»? Это ведь был первый показ? 

Мы закончили фильм в январе, а «Дух Огня» — крупный международный фестиваль, который проходит в марте. Задача была как можно скорее представить фильм авторитетной аудитории.  

Каково это — впервые показывать свой полный метр?

Ужасно! (смеется) Ты настолько замылил глаз, что уже не понимаешь, как кино работает на зрителе. Фильм же делается трижды: на этапе сценария, съемок и монтажа — и каждый раз это разное кино. Я пересмотрел его раз 40 и уже не мог объективно оценить. Показывал друзьям, коллегам, но все равно волновался.  

Я вообще не могу смотреть свои фильмы с аудиторией — сразу выхожу из зала. Если кто-то достает телефон, думаю: «Все, провал!» Но после показа зрители сами собрались в круг и начали обсуждать — это было невероятно. Они спросили: «Что ты хотел сказать?» Я ответил: «Ничего. Кино должно быть как камешек в ботинке — неудобным». И судя по реакции, это удалось.

Вы по первому образованию биофизик. Как пришли в кино? 

Это долгая история. Я вырос в кинематографической семье: дедушка — сценарист, мать — звукорежиссер, отец — технический директор в продакшене. В 13 лет мне подарили камеру, и мы с друзьями снимали пародии — например, «Саша Бонд». Я всегда хотел быть режиссером, но родители отговаривали: «Сначала получи фундаментальное образование».  

Я увлекся биологией, химией, физикой — думал, стану ученым. Но в лаборатории понял: это не мое. Наука требует усидчивости, а я люблю более динамичную работу. Тогда же я встретил свою уже бывшую жену, искусствоведа, которая открыла мне мир искусства. Мы ходили в музеи, театры, на концерты — и я осознал, что хочу заниматься кино. Так я пошел учиться в Московскую школу кино.

Какое кино вы любите? Что последнее впечатлило?

В кино я всеяден: от «Крика» и «Пятницы, 13-го» до Бергмана и Ларса фон Триера. Недавно пересмотрел «Одиннадцать друзей Оушена» — обожаю Содерберга. А из последних сильных впечатлений — «Три цвета: Синий» Кшиштофа Кесьлевского. Это шедевр, очень советую всем.  

Есть три режиссера, которые для меня — ориентиры: Ингмар Бергман (гений, пересматриваю 80% его фильмов), Ларс фон Триер и Пол Томас Андерсон. Когда снимаю, иногда спрашиваю себя: «Как бы они сделали эту сцену?» — но в итоге все равно иду своим путем.