Проект «13». Юлия Витрук: «Важно брать судьбу в свои руки»

Она говорит, что в полной мере знает, что такое «культурный шок» — это когда ты оказываешься на канале Грибоедова, который раньше видела лишь по телевизору. Потом были учеба в Петербурге на менеджера культуры, занятие джазовым вокалом, переезд в Москву и поступление в Театральный институт имени Щукина. После окончания института ее пригласили в два театра — МХТ имени Чехова и петербургскую Александринку. Витрук выбрала МХТ. Ее интеллектуальная красавица Штраль, влюбленная в пасынка, стала одним из открытий спектакля Петра Шерешевского «Маскарад с закрытыми глазами». В спектакле Юрия Муравицкого «Как вам это понравится?» Юлия создает два совершенно разных экстравагантных образа: наложницы герцога Фредерика и пастушки Фебы. А в «Жизели Ботанической» Никиты Кобелева ее героиня — Дашка Ботаническая, ленинградская проститутка немного не от мира сего.

Юлия, а вы сейчас часто бываете на родине, на Сахалине?

Летала осенью на юбилей папы, ему исполнилось 60 лет. Мы в то время выпускали «Как вам это понравится?», и мне какими-то правдами и неправдами удалось договориться с режиссером Юрием Муравицким, чтобы он отпустил меня на несколько дней. А этим летом была на дне рождения самого старшего брата Дениса. У меня есть еще два старших брата по отцу, Денис и Михаил, они — лучшие рыбаки, очень гостеприимные и всегда вкусно меня кормят. 

А вы в детстве на Сахалине ловили рыбу? 

Конечно. Ездила на рыбалку с отцом. Мои родители работали «вахтовым» методом. А летом на «путине» отец был бригадиром на заготовках рыбы, мама — икры. Я заходила в цех и видела тонны икры, которые мама с коллегами очищали под лампами. Помню, как в подростковом возрасте приходилось глушить рыбу. Огромного лосося ловила на блесну, бросала на землю и глушила сапогом.

Ужас.

Да, это определенный опыт. Сейчас, возможно, мне было бы нелегко такое сделать. Сегодня наоборот идет отказ от насилия в отношении животных, многие люди переходят на веганство. А взросление среди природы — это ведь многоступенчатый процесс. Ребенком, впервые поймав небольшую рыбку, я видела кровь на месте крючка, смотрела, как она задыхается и испытывала потрясение, обливаясь слезами, не понимала, зачем все это. Но постепенно дошла до того, что смогла взять огромную рыбу и оглушить ее сапогом.

Сегодня природа — важная часть вашей жизни?

Мне необходимо уезжать из Москвы, потому что это дает энергию. Театр тоже дает много энергии: во время спектакля ты обмениваешься ею с публикой, и это замечательно. Когда звучат аплодисменты, ты чувствуешь, что все отдал, выложился, но ты и взял. Но природа — это то, что позволяет наполняться, просто наблюдая за ней.

Когда прилетела на юбилей к отцу, шла домой, села на ступеньки подъезда, услышала тишину. Я слышала, как начинается ветер, с одного листочка, как потом он разрастается — там же сопки, шумит бамбук — и подумала: вот это то, что было со мной большую часть моей жизни. От рождения до 17 лет это был мой звуковой фон. Тишина, листва, море, ветер. Максимум шума — это лай собак и крики птиц. В Москве же очень много событий, слоев жизни, энергии, звука, и среди этого разнообразия нужно прежде всего не перестать слышать себя. Поездки на родину или общение с людьми, с которыми я давно знакома, с которыми радостно, — это и дает возможность к себе прислушаться.

Ваши родные смотрели спектакли с вашим участием в МХТ? 

Отец прилетал в Москву, когда я заканчивала Щукинское училище, он тогда увидел все мои дипломные спектакли. А в МХТ смотрел спектакль «№13D» с моим участием. Папа — человек сдержанный, если спрашиваю «как тебе?», он обычно отвечает: «Нормально». После выхода фильма Сергея Урсуляка «Праведник», в котором я сыграла роль Любы, папа постоянно его пересматривает. Если на киноплатформе фиксируется количество просмотров, то мой папа внес значительный вклад в эту статистику! (Смеется.)

Очень непростая роль Любы в «Праведнике» стала вашей первой работой в кино, вы получили за нее номинацию на премию «Ника». Как чувствовала себя дебютантка среди маститых актеров?

Когда Сергей Владимирович Урсуляк пригласил меня на пробы, я училась на третьем курсе. Для меня это стало судьбоносным событием: большой режиссер заметил меня студенткой и доверил такую важную для фильма роль! Не помню случая, чтобы я почувствовала себя не в своей тарелке. С Марком Эйдельштейном мы познакомились по пути на площадку, летели одним рейсом. Вместе вошли в проект, много шутили. Марк замечательный! Яценко, Ткачук — потрясающие, простые, талантливые, с чувством юмора! А на то, как общаются и шутят Сергей Васильевич Маковецкий и Сергей Владимирович Урсуляк, можно смотреть вечно.

Если в начале профессиональной жизни попадаешь в такой проект, то возникает довольно высокая планка. И вот спустя несколько лет я снимаюсь в сериале режиссера Сергея Чекалова «Изгои» про белую эмиграцию — мне кажется, это история, сопоставимая по уровню актерской задачи с «Праведником».

В спектакле Петра Шерешевского «Маскарад с закрытыми глазами» у вас тоже сложная героиня — галеристка Инесса Штраль. Вы играете ее, точно попадая в типаж утонченной чувственной интеллектуалки из современного арт-сообщества...

На «Маскарад» приходила куратор Екатерина Кибовская, мы с ней познакомились на дне рождения художника Павла Пепперштейна. Я потом посетила ее лекцию о Наталье Гончаровой в Пушкинском музее и пригласила на наш «Маскарад». А она после спектакля подарила мне книгу мемуаров Марины Абрамович, которую я сейчас читаю. Катя сказала, что впервые увидела на сцене такую героиню, своей профессии, и что ей это кажется очень важным.

Ваша Инесса Штраль действительно влюбилась в пасынка? 

Моя героиня сама отвечает на этот вопрос в финальном монологе: «Минутное то было заблужденье / Безумство страшное, теперь я каюсь в нем». Это не красивые слова, а то, что с ней произошло. Для меня это история о том, готовы ли мы нести ответственность за свои поступки, за то, что выбираем жить в угоду своим страстям. Штраль в нашем «Маскараде» способна на это. Очень важно самолично быть в ответе за ту часть судьбы, за которую дозволено, честно сказать: да, это было мое решение.

Это ключевая для меня тема: не перекладывать ответственность на кого-то другого, а начинать с себя. Наверное, потому что у меня самой большой опыт перестройки собственной жизни. Я очень много переезжала, кардинально меняла все, преодолевая боль, которая сопровождала все эти перемены. Отъезд с Сахалина в 17 лет, когда в Питере у меня не было ни одного родного человека, и я могла только говорить с мамой по телефону. Я думаю, что эти экстремальные условия, в которых мне приходилось принимать самостоятельные решения, повлияли на то, что в итоге я оказалась в Москве, в этом прекрасном театре.

Книга Марины Абрамович, музеи, выставки — ваш интерес к изобразительному искусству возник на волне «Маскарада»?    

Я увлеклась, когда училась в Щукинском институте. Там очень сильная кафедра искусствоведения, преподаватели которой читают лекции по истории театра, изобразительного искусства, литературы. Историю изобразительного искусства у нас преподавала Галина Авраамовна Загянская, историю литературы — Ксения Александровна Волохова. Историю русского и зарубежного театра — Нина Алексеевна Шалимова, Елена Александровна Дунаева. Я обожала у них учиться. И честно говоря, когда мы репетировали «Маскарад», я вдохновлялась ими, женщинами с глубоким содержанием.

В спектакле Петра Шерешевского действие драмы Лермонтова перенесено в наши дни. Прием не новый, так любят делать многие режиссеры, например, Константин Богомолов. Вам нравится, когда осовременивают классические истории?

Мне нравятся художники, которые не могут не говорить. Однажды в беседе с одной актрисой, покинувшей театр, я услышала фразу, которая мне очень запомнилась. Я спросила ее, почему она ушла. Она ответила: не нужно этим заниматься, если можешь этим не заниматься. Видеокамеры, экраны, перенос действия в наше время — все это действительно было. Речь тут вообще не про новинки — а про потребность раскрыть перед зрителями историю, которую художник, в данном случае, режиссер Петр Шерешевский, выражает своим языком. 

Я видела на репетициях «Маскарада», как готовно вы становились за видеокамеру, когда режиссер просил свободных артистов заменить операторов. Вам правда это было интересно? 

Если честно, мне нравится наблюдать за людьми. В людях много красоты, а камера, как увеличительное стекло, дает возможность вглядеться, восхититься. Не так давно снимала своего руководителя курса из Щукинского училища Валентину Петровну Николаенко, которая не любит фотографироваться, но попросила меня сделать ее портрет. Снимаю актеров, природу. На Сахалине ездила на Лопатинский маяк, чтобы запечатлеть на пленку ветерана войны, смотрителя маяка Владимира Ивановича Комарова. Он надел все свои медали, рассказал о жизни, которая прошла на двух маяках, это было так трогательно. Вскоре Владимира Ивановича не стало.

В Сочи на Всероссийском форуме журналистики представляла фильм «Праведник» и познакомилась с Ашотом Джазояном, который проводит в Главном штабе Эрмитажа международную выставку молодых фотографов «Я здесь живу». Его заинтересовал снимок, сделанный мною на Сахалине: автобусная остановка, придорожное кафе, на фоне железнодорожных путей стоят столы с крабами. Простая жизнь: люди едят, огромные крабы на прилавках, собаки, которые обитают неподалеку в надежде получить угощение. Вот такие сцены мне интересно снимать.

Поговорим о другом спектакле с вашим участием — «Как вам это понравится?» Юрия Муравицкого, где вы предстаете в двух экстравагантных образах. Нравится играть в «панк-комедии»?

Я мечтала играть в спектакле, где занято много артистов. Все заодно, большая команда, много энергии. И случился этот опыт, я благодарна за него театру. 

Начинали мы работу с этюдов, долго не существовало никакого распределения ролей, так что мы примеряли на себя разных персонажей и проигрывали разные ситуации. Образ женщины на поводке из свиты герцога Фредерика родился из наших этюдов с Армэном Арушаняном. Юрий Витальевич, как человек открытый и в хорошем смысле сумасшедший, нас поддержал. Во втором акте этого спектакля я играю пастушку Фебу, она тоже яркая. Стараюсь следовать замечаниям Юрия Муравицкого, он смотрит каждый спектакль и дает обратную связь. У Юрия своя система работы с актерами и система существования артистов в его спектаклях, которую нужно осваивать постоянно. Это весело, хотя и сложно.   

Для проекта Umagazine вы выбрали эпиграф и предисловие к поэме Анны Ахматовой «Реквием». Почему только эти небольшие фрагменты?

У нас был тайминг — одна минута, и я долго думала: что можно успеть за это время? А в эпиграфе к поэме «Реквием», как мне кажется, заключена главная мысль всего произведения: «Я была тогда с моим народом,/ Там, где мой народ, к несчастью, был». И предисловие представляет собой отдельную законченную историю, которая потрясает сама по себе. Но, конечно, я не взяла бы этот отрывок, если бы в институте не готовила «Реквием» целиком с педагогом Еленой Валентиновной Ласкавой. Недавно в Петербурге, в музее-квартире Анны Андреевны, прочла «Реквием» тихонько наизусть близкому человеку. И про «уводили тебя на рассвете», и про «кидалась в ноги палачу», и про «если зажмут мой измученный рот». Поэтому за вступлением для меня — весь ахматовский «Реквием».