Мария Михалкова-Кончаловская: «До знакомства с Валерией Гай Германикой я думала, что актрисой не стану»

Мария, расскажите, каким был для вас кастинг в сериал «Обоюдное согласие». Валерию Гай Германику интересует работа с непрофессиональными актёрами, у неё свой особенный подход к поиску персонажей…

Я познакомилась с Лерой на ее интервью с моей мамой Любовью Толкалиной. У Леры есть шоу на YouTube, которое называется «Лера в большом городе». Съемки были в мамином театре «Собор», а я там что-то забыла — захожу внутрь и вижу там интервью. В итоге меня пригласили присоединиться. Вот так мы познакомились, а потом оказалось, что мы ходим к одному духовнику Димитрию Рощину в храм на Трех горах; также выяснилось, что у нас много общих знакомых. Так прошло примерно полгода, и Лера меня пригласила на кастинг на роль Жени. Впоследствии мне сказали, что никого другого на эту роль и не подбирали, то есть она заранее меня уже выбрала, моя судьба в этом плане была предрешена.

Если побольше говорить про Женю, какие её важные черты вы обсуждали с Валерией? Может быть, с чем-то у вас были трудности, в определенных моментах вы не могли её понять, или наоборот, легко приняли героиню?

Женя — неоднозначный персонаж. Она — собирательный образ ребёнка, выросшего в неблагополучной семье. Она держится за внешний фасад, который так пытался построить её папа, Григорий Венишев. А за фасадом скрывается очень много боли, которую она контролировать не может. И она в этом плане является абсолютным продуктом своих родителей — инфантильной матери и деспотичного отца. И видя, кто в этой паре главный, она его — то есть отца — копирует и становится «вторым отцом». У нее есть проблемы с психикой – не серьезные, но влияющие на ее поведение. Мы с Лерой это заранее обсуждали. Женя на меня похожа, когда я в депрессивном состоянии. Она девочка меланхоличная, смелая, но явно с характером и очень хочет выбраться из тьмы, которая ее окружает.

Лера нас всех просила вести дневники от лица персонажа. Потому что таким образом актеры больше погружаются в историю. Точно знаю, что такой дневник вела Глафира Тарханова. Она всегда с ним ходила по площадке. Я, поскольку веду дневник личный, просто завела дополнительную книжечку для Жени, и вела записи от ее лица. Когда нам приходили новые серии или поправки в сценарий, я прописывала, что конкретно она чувствует в той или иной сцене. Для того, чтобы больше понимать персонажа и внутри персонажа быть более органичной.

Многие актёры, которые работали с Валерией, говорят, как они переживают за то, что не смогут себе найти другого режиссёра, который так погружает в проект. Как у вас было? Какие у вас были опасения перед началом работы с ней? Или, наоборот, не было опасений?

По поводу работы с Лерой ходят разные мнения: кому-то очень нравится, кому-то очень не нравится. Съемки у проекта действительно были тяжелые. Но так как у меня не было большого опыта, я пережила это вполне комфортно. Это первая моя большая роль на экране. Я была все время заворожена процессом и осознанием, что это происходит со мной.

Лера действительно в проект погружает, потому что, во-первых, вы очень много разговариваете на тему психологической мотивации персонажа внутри каждой сцены. У нас была такая «групповая психотерапия». Мы обсуждали, каким образом должны реагировать персонажи, обсуждали их паттерны поведения. Лера очень хорошо понимает историю. А ее манера работы объединяет и роднит всю съемочную группу. Такая методика ведения съемок мобилизует всех людей, и все сконцентрированы на получении качественного материала – от актеров до водителей вагончиков. Но нам, помимо прочего, и со съемочной группой очень повезло. Все четко знают, что они должны делать. Ни один человек на площадке не позволил себе ни разу забыть что-то или не выполнить на все сто свою работу. Это восхищает. Несмотря на все сложности, нам было весело. Я с теплом вспоминаю, как мы переезжали с объекта на объект под песни Дианы Арбениной, мерзли и пели, как фотографировались на пленку, танцевали в обеденный перерыв и болтали обо всем на свете, сидя в здании заброшенной тюрьмы.

А сейчас, когда съёмки уже завершились, вы думаете о том, чтобы ходить на кастинги, или вы, может быть, ждёте интересного актерского предложения?

Дело в том, что основная моя профессия — это художник. Я иллюстрирую книги, рисую картины. У меня нет классической актерской истории. Молодые актёры обычно заканчивают вуз, потом снимаются в проектах, дорастают до каких-то действительно известных, достойных режиссеров. У меня получилось, по воле случая, не так. И у меня действительно теперь, после работы с Германикой, сильно задрана планка. Я уже думала, что мне стоит закончить какую-нибудь школу кино, либо взять коуча по актерскому мастерству. У меня нет профессионального образования актера, у меня есть театральная школа за плечами, и какой-никакой опыт.

Мне нравится сниматься в кино, но я не рассматриваю классическую актерскую карьеру. Я решила попробовать себя в кино по причине того, что мы с Валерией совпали и по проекту, и по видению этой истории, и вообще по взглядам на жизнь и ценностям. И на площадке, что для меня было очень ценно, я, несмотря на авторитет режиссера, могла иметь свою точку зрения. И если моя идея была хорошей, Лера к ней прислушивалась — я ей за это очень благодарна. То есть в каком-то формате я привнесла в проект и что-то свое, а не просто выполняла указания. Мне нравится именно создание персонажа в формате глубокого погружения в него, досконального понимания того, что с ним происходит. Это очень ценная работа даже с точки зрения моего личного развития эмоционального интеллекта. И я бы хотела поработать с режиссерами, которые работают так же, как Валерия, потому что это сильно отличается от классического понимания режиссерской профессии, в этом есть что-то живое. Часто бывает так, что на площадке никакой души нет, все просто выполняют свою работу, и актерам зачастую неинтересно, в чем они снимаются. Это называется «работать актерскую работу», я так делать не хочу. Но мне, безусловно, надо улучшить свои навыки и постоянно развиваться для того, чтобы я была достойна участвовать в хороших проектах.

Вы в соцсетях называете себя художником. Для вас это слово значит нечто большее, чем просто ваша работа? Судя по тому, что вы сейчас сказали, это действительно нечто большее, и актёрская работа для вас тоже такое художество, сотворчество.

Моя основная работа заключается в продаже картин, создании выставок, иллюстрировании детских книг, иногда в коллаборациях с дизайнерами одежды. Я думала, что я актрисой не стану — до того момента пока с Лерой не познакомилась. Я была от этого очень далека. Но я рассматривала вариант потом стать режиссером, как мой папа или как мой дед. Но дело в том, что режиссер — это все-таки взрослый человек. Я в 22 года режиссером не могу стать, потому что режиссер — это человек, которому есть что сказать. А это подразумевает определенный жизненный опыт. Но я действительно называю себя художником. Мой стиль жизни таков, что мне просто очень нравится участвовать в создании чего-то ценного для людей. А что это, по факту, неважно: если я в теории могу, то я сделаю. Рисую картины, делаю выставки для людей. Мы делаем коллаборации с дизайнерами, ставим спектакли. Я еще у мамы в театре работаю художником. И снялась я в сериале у Валерии Гай Германики в первую очередь для того, чтобы люди посмотрели этот сериал и что-то для себя, может быть, поняли или открыли. Самое любимое мое занятие — это взаимодействовать с окружающим миром через виды творческой деятельности. Это единственное, чем я могу быть полезна, и это мой инструмент самоидентификации в жизни.

У вас очень яркий стиль в одежде, сами фотографии тоже яркие, жизнерадостные. Как вы пришли к нему? Может быть, некие режиссёры, художники оказали влияние на ваш стиль?

У меня нет определённого стиля в одежде на самом деле. Например, у моей мамы стиль есть. А у меня очень разномастный гардероб, и у меня есть несколько состояний психики — вероятно, они меняются из-за того, что происходит у меня в жизни. Есть действительно жизнерадостные образы, которые я чаще всего транслирую через социальные сети, потому что они самые привлекательные. Но я очень часто образы меняю. И относительно образов меняется моя манера поведения. Поэтому я комфортно себя чувствую, например, в очень вычурных и ярких вещах, но при этом я хорошо себя чувствовала и в образе Жени из «Обоюдного согласия». Женя преимущественно носит такой расслабленный полуспортивный стиль, кэжуал, а по улице вообще ходит в кожаном плаще а-ля «Король и шут». И мне было абсолютно в этом комфортно. Это была буквально я — просто одна из моих ипостасей. И вот этот ее печальный, такой темно-нуарный, депрессивный стиль мне тоже вполне подходил. На самом деле, единственное, что я делала для того, чтобы быть персонажем — просто удерживала себя вот в этом состоянии. По факту Женя — одно из моих альтер-эго! Если я в сложных чувствах — я Женя.

Но если говорить о моих любимых дизайнерах одежды, людях, которые сформировали мои стилистические предпочтения, то я, пожалуй, назову Вивьен Вествуд, Рей Кавакубо, Яёй Кусама и, конечно, Александра Маккуина. Неважно в какой я ипостаси сегодня, я всегда выберу многослойность, сложность образа, контрастные решения по цвету, фактуре, и всегда надену великое множество украшений.

А вы каким-либо образом участвовали в том, чтобы создавать визуальный образ Жени вместе с художниками по костюму?

Мы долго разрабатывали образ Жени, несколько раз у нас не получалось. Но мне очень нравится плащ, в котором она ходит! Я подружилась с художницами, которые создавали этот образ, они действительно очень талантливые, и они смогли сделать так, чтобы в одежде был символизм. Вообще сериал весь напичкан символикой — начиная от постановки света и заканчивая тем, какие украшения бренда Леры Gernica подобраны для каждого из персонажей. На эти украшения важно обращать внимание, чтобы понять персонажей. То, что висит на шее у Жени, говорит о том, кто она есть на самом деле. Все остальное – уже спойлеры!