Дмитрий Шепелев об отношениях с сыном, хейте и новом шоу

А ваш сын когда-нибудь станет участником вашего шоу?

Сомневаюсь. У Платона достаточно напряженное расписание.

Вы уже говорили с Платоном о том, кем бы он хотел стать, когда вырастет?

Мы постоянно об этом разговариваем. Сейчас у сына набрался уже целый список желаний: рок-музыкант, профессиональный теннисист, пианист, скейтбордист... Что бы ни было, постараюсь поддержать его выбор, только бы он был счастлив в том, что делает.

А ваша работа — это то, о чем вы мечтали в детстве?

Я попал на телевидение, когда учился в 8-м классе, а до этого мечтал только о черной бороде, как у итальянских футболистов, и красной «мазде» — других мыслей и желаний у меня не было. А после того как пришел первый раз на съемки, ни о чем другом (кроме карьеры рок-звезды, волка с Уолл-стрит, нейрохирурга и первой ракетки мира) я больше не мечтал. Наверное, у меня плохая фантазия.

Как считаете, вы с сыном похожи?

Совершенно точно. У нас даже ноги одинаковые. Он говорит моими словами. Мы смеемся над одними шутками. У нас есть одинаковые свитера. Ну а те черты, в которых мы различаемся, мне понятны, знакомы и, конечно, любимы.

Что самое сложное в отношениях отца и сына?

Оставаться интересным, сохранять уважение, балансировать между «отец» и «друг», успевать подстраиваться под постоянные перемены, связанные с взрослением… На самом деле много чего. Но это не столько сложно, сколько очень интересно.

Вас часто критикуют в Сети. Вы читаете негативные комментарии? Или предпочитаете игнорировать хейтеров? Как прокомментируете последние высказывания коллег по цеху?

Я не читаю. Стараюсь не читать. Не понимаю, за что меня критикуют, — я не даю поводов. Но, похоже, они и не нужны. За высказываниями коллег я тоже не слежу, мне не интересно, стараюсь держаться в стороне от неприятного запаха. Не может меня критиковать человек, которого я видел два раза в жизни по пять минут. Вернее, может, но мы все понимаем, чего стоят эти слова, — пустое. А учитывая то, что некоторые стареющие «звезды» говорят обо мне последние лет 5–7, несложно догадаться, что, кроме как обо мне, говорить им больше, похоже, не о чем, а привлекать к своей несвежей персоне внимание по-прежнему очень хочется. Ну, простим им великодушно и уступим место в общественном транспорте.