Новый взгляд на классику в современном искусстве: колонка художницы Алисы Гореловой

Мир не стоит на месте: достижения науки проникают в самые отдаленные уголки планеты, медицина развивается, жизнь людей становится более технологичной, а ее продолжительность удлиняется, и, если верить канадскому ученому-нейропсихологу Стивену Пинкеру, современное общество становится более гуманным (хотя с этим утверждением можно поспорить). Однако если присмотреться к тому, что беспокоит человечество в целом и отдельно взятых людей, возникает ощущение, что в сфере идей и смыслов мало, что меняется: причины для радостей и печалей остаются одними и теми же на протяжении веков. Это осознание становится более ясным благодаря анализу искусства разных эпох через призму исторического контекста — в искусстве прошлого можно найти много параллелей с современностью.

Это совсем не подразумевает, что история повторяется, и, изучая прошлое, мы можем предсказать будущее. Обращение к истории скорее дает нам возможность лучше понять текущие события, дистанцироваться от происходящего и снизить градус эмоционального восприятия современности. Анализ искусства и погружение в контекст времени помогает мне структурировать свое восприятие мира и дистанцироваться от вихря современности.

Если люди в прошлом несмотря или вопреки тому, что происходило вокруг, создавали потрясающие произведения искусства, у меня будто нет оправдания не стремиться к тому же. Это осознание не только успокаивает, но и ободряет

Мне нравится находить в работах старых мастеров идеи, которые пластически и концептуально перекликаются с моими собственными поисками. Воплощением моего художественного всматривания в историю искусства стал новый проект «Здесь обитают драконы. Hic sunt dracones», который мы представляем совместно с PA Gallery. Одним из моих последних открытий в искусстве прошлого стал маньеризм — течение в западноевропейском искусстве XVI века. Маньеризм заворожил меня в первую очередь визуально и пластически. Визуальный импульс, который я ощутила, был интуитивным — как художнику мне могло бы этого хватить для вдохновения. Но при соприкосновении с историческим контекстом я обнаружила более глубокие смыслы. Маньеризм развивался в период экономического и политического кризиса: это эпоха Реформации и Контрреформации, когда идеалы Ренессанса — представление о человеке как о совершенном творении Бога, находящемся в центре мироздания, — претерпели значительные изменения. Взгляд человека на самого себя в это время менялся, привычный мир рушился. 

Человек, оказавшийся на развалинах привычной реальности, перестал воспринимать себя частью единого гармоничного мира

Маньеризм отражал ощущение одиночества и отчуждения человека в хаосе жизни. Если бы я не знала, что это характеристика середины XVI века, я бы сказала, что это описание человека первой четверти XXI века. Визуальная эстетика маньеризма сложнее для восприятия, чем безупречное Возрождение или страстное барокко. Долгое время в маньеризме не видели большой ценности — его считали последней стадией Ренессанса, вырождением стиля или этапом перед появлением барокко. Мне нравится неочевидность и многослойность этого явления: несмотря на то, что маньеризм занял своё место в истории искусств, споры о нём продолжаются. Я вижу в маньеризме невероятную красоту — вытянутые, искаженные фигуры, нарушающие пропорции и законы перспективы, нагромождения тел, сложные композиции, тяготение к монументальности. Это невероятно пленительно. В работах художников-маньеристов фигура человека часто переходит из субъекта в объект — человеческое тело может служить как символ или аллегория. Этот подход мне близок: когда я заполняю пространство холста разнообразными персонажами, мои изображения нередко превращаются в орнамент из тел.

Художники-маньеристы были экспериментаторами: они отклонялись от канонической трактовки сакральных персонажей, добавляли в пространство изображения фантазийные фигуры, не соответствующие классическим сюжетам, что порой затрудняло понимание происходящего на картинах. Эта художественная смелость идеально совпала с моим замыслом в проекте «Здесь обитают драконы. Hic sunt dracones». Вдохновившись итальянскими палаццо и другими известными памятниками искусства (например, Палаццо Дукале с Камерой дельи Спози, расписанной Андреа Монтеньей, или Оратория Гонфалоне при церкви Санта-Лючия, расписанная Федерико Цуккаро), где все — от потолка до майоликовых тарелок — покрыто росписями художников, я решила перенести это многообразие сюжетов, орнаментов и гротесков на отдельные холсты. В моих работах смешались истории разных эпох — как будто с фрески отслаивается один слой краски, обнажая более старое изображение и сочетаясь с новым, лишает картину конкретного сюжета.

В последние годы в своем искусстве я сосредоточилась на исследовании телесности, границы взаимодействия между человеком и миром, а также между человеком и человеком. В проекте «Здесь обитают драконы. Hic sunt dracones» значимость человеческого тела остается, но я выхожу за пределы метафоричности, которая была присуща моим прошлым произведениям. Идея о том, что образ человеческого тела может сам по себе служить средством выражения, инструментом эмоциональной коммуникации, передачи эмоций и смыслов может быть обнаружена и в искусстве маньеристов XVI века.

В любом произведении искусства должен быть конфликт: в работе с телесностью мне всегда было интересно исследовать напряженную границу между заботой и враждебностью, мягкостью и агрессией, ранимостью и жесткостью.

Поэтому я часто изображаю сплетенные тела, которые могут напоминать то ли непонятный романтический танец, то ли бесконечную борьбу с миром, другим «чужим» или с внутренним собой. В проекте «Здесь обитают драконы. Hic sunt dracones» я опиралась на искусство прошлого даже больше, чем обычно. Я стремилась создать новую реальность, насыщая пространство образами из классического искусства — гобеленов, ренессансной майолики и фарфоровых статуэток. Увеличивая форматы холстов, я расширила пространство картины, делая его более глубоким и поглощающим за счет цвета, «перенаселенности» и разноформатных фигур. Для меня было важно расширить методы, которые я могу использовать в живописи: я стремилась выразить свои идеи и ощущения через диалог с классическим искусством — возможно, не прямым текстом, но находясь где-то рядом с ним в умозрительном пространстве.

В процессе работы над проектом я обращалась к разным эпохам: Возрождение, барокко, Средние века и, конечно, маньеризм. Мне было интересно перерабатывать мифологические и сакральные образы, а также гротески, найденные в работах старых мастеров. Образы, заимствованные из искусства прошлого и стилистически преображенные в моих картинах, погружаются в новое пространство, где начинают работать иначе: иногда они исполняют роли, противоположные оригиналам, а иногда остаются узнаваемыми, обретая символическую значимость и привнося в картины дополнительные смыслы. Например, в моих работах можно найти образы Аполлона и Дафны, Посейдона на дельфине, Вавилонского зиккурата и других.

Я думаю, некоторые вещи влияют на нас настолько глубоко, что избавиться от них невозможно: они проникают в наше ДНК, формируя восприятие мира и определяя наши предпочтения. Такое влияние на меня оказало академическое художественное образование: этот опыт навсегда останется частью моей идентичности. Художники — от Паоло Веронезе до Анри Матисса — обитают в моей голове, и я вижу мир словно сквозь калейдоскоп бесконечных ярких осколков произведений искусства разных эпох. Я могла бы также привести здесь образ гирлянды, которую мне напоминает история искусств, где каждый художник это отдельная бусина — независимо от стиля и эпохи все они нанизаны на одну ленту. Иногда бусины рассыпаются в моей голове, и, перемешав их, я могу забыть конкретные имена или названия картин, и собрать из них что-то новое. Самое значимое в этом — на подсознательном уровне все бусины остаются в моей голове и рано или поздно дают о себе знать. В сочетании современного искусства и классики — и на мой взгляд, одно не противоречит другому — как художник я вижу для себя бескрайние горизонты развития в живописи.

Для меня проект «Здесь обитают драконы. Hic sunt dracones» является наиболее выразительным симбиозом классического и современного искусства в моей практике на данный момент. Просторные залы с высокими потолками и величественной лестницей, ведущая  к выставке, сохранившиеся фрагменты лепнины на потолках, бархатные кушетки, картина, подвешенная как расписной плафон, фриз из нескольких полотен, напоминающих огромную фреску, роспись в ротонде — все это создает атмосферу другой реальности и застывшего времени. Экспозицию также дополняет звуковая инсталляция Марии Аникеевой, которая создает впечатления только что завершившегося действия — словно в этом пространстве происходило что-то значительное, но все ушли, и остались только музыка и картины.