Многомерное пространство. Когда время становится искусством

Думается, дело в том, что, будучи по своей сути «ловцом времени», хитроумной машинкой, делающей неуловимое движение материи вполне наглядным на циферблате, часы вызывают скорее интеллектуальный восторг (забудем на минуту о бриллиантах). Но здесь не хватает непосредственных эмоций, которые человек испытывает от искусства в привычном понимании: живописи, театра, музыки, кино. А эмоции — то, что лучше всего продается и покупается в современном мире. Так что будем говорить откровенно: искусство придает часам настолько существенную прибавочную стоимость, что их даже можно не украшать драгоценными камнями. И это брали и берут на вооружение все часовые компании, задающие тренды.

Начнем, пожалуй, с дня сегодняшнего. Почему практически во всех сферах потребления стали актуальны коллаборации? 

Конкуренция в современном мире достигла апогея, и бренды ищут новые способы привлечения внимания аудитории и увеличения продаж. Коллаборации — это популярный, а главное — эффективный инструмент достижения целей, особенно в эпоху сжатых бюджетов и завышенных ожиданий: потребитель уже видел многое, и его сложно чем-то зацепить. Изобретение — это не современное и пришло из мира моды: еще в середине XX века главный экспериментатор модной индустрии Эльза Скиапарелли объединила усилия с художником-сюрреалистом Сальвадором Дали. В соавторстве с ним она создала платье с омаром, шляпку-­туфельку и облегающее платье-­скелет. Ближе к нашему времени, в 2004 году, легендарный Карл Лагерфельд, на тот момент креативный директор Chanel, сделал первую коллекцию для масс­маркет-бренда H&M, чем вызвал шок в модной индустрии. Впрочем, идея тут же была подхвачена креативным сообществом всех направлений — и пошло-поехало…

Таким образом «небожители», то есть люксовые бренды, дают прикоснуться к своим идеям широкой аудитории — за счет создания ярких инфоповодов и эксклюзивных продуктов. Молодое поколение видит новизну и отвечает активным покупательским спросом.

Впрочем, многие компании (часовые в том числе) придумывают коллаборации не только ради прибыли. Главный эффект — рост узнаваемости и «эмоционального капитала» бренда, способ оставаться «в культурной повестке» и в фокусе интереса аудитории. Коллаборации превращаются в «валюту внимания». Вот почему сегодня, в эпоху соцсетей и СМИ, их так много. Но не всякая коллаборация обладает эмоциональной силой. Ключ к успеху здесь — грамотный взаимный выбор партнеров и обоюдное совпадение ценностей.

Так, например, происходит у компании Hublot, которая в часовом мире стала одним из пионеров коллабораций. В течение многих лет она делает ставку не только на сотрудничество с известными людьми, привлекая их на роль амбассадоров — друзей бренда (аналогичным образом поступают многие), но и на партнерские проекты с современными художниками. Это направление так и называется: Hublot Loves Art. Многие из проектов имеют несколько итераций, продолжаясь годами, как, например, сотрудничество с Такаси Мураками. Этот японский художник, который придумал и нарисовал «улыбающийся цветок», уже создал вместе с Hublot несколько версий «цветочных часов». Часы, конечно, механические, но их необычный корпус выполнен в форме цветка. Поклонники марки видели его и лаконично черным, из черной керамики с черными же бриллиантами, и прозрачным, из сапфирового стекла, инкрустированным цветными драгоценными камнями в радужном градиенте, и даже в версии с центральным турбийоном.

Но были, разумеется, и другие запоминающиеся коллаборации. Например, со скульптором Ришаром Орлински — ему позволили даже слегка видоизменить узнаваемый корпус: асимметричные грани сделали циферблат похожим на скульптурный объект. Еще — результат сотрудничества с художником Марко Ферреро — модель, дизайн которой был создан по мотивам его знаменитой картины Lipstick («Помада»). А партнерство с американцем Дэниелом Аршамом — его называют «главным художником индустрии люкса» — вылилось в два проекта. Сначала Аршам установил в швейцарском Церматте на высоте 2583 м двадцати­метровые солнечные часы из снега и льда, которые со временем должны были растаять — так и случилось. Но затем в сотрудничестве с Аршамом компания Hublot создала свои первые карманные часы, которые можно было и использовать как подвеску, и поставить на стол. Уже несколько лет продолжается сотрудничество с мастером тату, главой студии Sang Bleu Максимом Плешиа-Бюши. И если поначалу выбор такого художника удивил многих, то очень скоро его футуристично-геометрические корпуса, созданные на основе сочетания прямых линий, стали узнаваемыми и желанными. В феврале этого года Бюши представил очередную модель Spirit of Big Bang Sang Bleu All Black Pave — она была посвящена году Змеи. Художники не делают больших серий, зато каждый случай сотрудничества с ними привлекает внимание и надолго запоминается.

В результате коллабораций достойных брендов со схожими ценностями получается, как бы пафосно это ни звучало, произведение искусства. Вернее, минимум двух разных видов искусства. Что дальше? Дальше появляются коллекционеры. Представьте, что человек хочет купить картину. Возможно даже, что у него уже есть коллекция. Редкий любитель прекрасного желает любоваться своим богатством в одиночестве: ему хочется разделить восхищение с другими. Но картину, а тем более коллекцию, не снимешь со стены и не повезешь показывать всем желающим. А часы — вот они, на руке, всегда с собой.

Ограниченные размеры такой «картины» на протяжении нескольких веков вынуждали производителей часов оттачивать искусство миниатюры. В Европе эмалевая миниатюра давно уже считается особым направлением часовой индустрии, а самые известные современные эмальеры — например, Анита Порше — успели поработать чуть ли не со всеми люксовыми брендами. В России же, где сильны традиции миниатюры лаковой, лишь недавно догадались, каким образом их можно не только сохранить, но и перевести в актуальный современный формат. В 2020 году предпринимателем Анной Нестеровой был основан бренд Palekh Watch, и на циферблаты этих часов художники Палеха теперь переносят традиционные изобразительные мотивы и свои авторские сюжеты. Проблема была в том, что основа палехских миниатюр — папье-маше, а сюжеты выписываются темперными красками на основе яичной эмульсии. Основа же циферблата — металл. Так что бренду пришлось поработать над ноу-хау и изобрести технологию переноса лаковой миниатюры на циферблат. Эта задача была решена, но Palekh Watch не остановился лишь на сохранении традиционного искусства. Недавно он тоже был замечен в арт-коллаборации — уже выпущены две модели часов с росписью по мотивам картин бурятского художника Zorikto «Госпожа» и «Созерцатель».

История другого российского бренда, «Ракеты», наоборот, началась еще в XVIII веке — теперешний Пе­тродворцовый часовой завод во времена Петра I был камнерезным производством. Сейчас это часовая мануфактура в классическом понимании: с собственным производством и собственными механизмами, которые долгие годы составляли основную славу «Ракеты». В последнее время «Ракета» со всем вниманием относится и к визуальной стороне, оригинальному часовому дизайну. Эстетика бренда во многом опирается на традиции русского авангарда, и в сотрудничестве с Русским музеем им была выпущена лимитированная серия «Малевич». Внимание аудитории также привлекла модель «Ракета Авангард», стрелки которой выполнены в виде геометрических фигур: окружность — часовая, треугольник — минутная. Это не перенос на циферблат конкретной художественной работы, но дизайн явно создан по мотивам наследия Василия Кандинского и Эля Лисицкого.

В целом в сотрудничестве часовой индустрии и арт-сферы наблюдается своеобразный синкретизм — тут можно вспомнить персоналии «абрамцевского кружка», от Врубеля до Коровина, когда, чувствуя «воздух новой эпохи», художники хотели выйти за пределы холста, воплотить свои идеи в трехмерном пространстве, в объеме. Живописцы создавали скульптуры, театральные костюмы, декорации, объекты архитектуры. Обратное движение художественной мысли — от объема к плоскости — редкость. Но и такой пример имеется: современный выдающийся часовой мастер Константин Чайкин некоторое время назад начал писать полноразмерные картины, одна из них была успешно продана в этом году на аукционе в Женеве. «Часы — это и есть скульп­тура, причем динамическая, — говорит Чайкин. — Но часы делать тяжело и долго, а живопись — это перенос творческой энергии в непосредственный результат. Через изобразительное искусство получается более ясное высказывание. Кроме того, живопись помогает в том, что я не могу реа­лизовать через часы — в силу ограничений законов физического мира».

Напоследок вернемся к истокам часового искусства — художественным техникам, называемым ремесленными, ибо основаны они на ручном труде. Есть часовые мануфактуры, которые делают ставку на классические принципы декоративно-прикладного искусства, в чем пре­успевают. Только для этого, как мы помним, они должны просуществовать несколько веков и взрастить не одно поколение мастеров. Но всегда приятно полюбоваться работой, что опирается на давние традиции и в то же время выполнена для современного ценителя. Например, модель Les Cabinotiers Hommage à la Tour de l’Ile 2025 года мануфактуры Vacheron Constantin — это триптих. Изображение женевской башни на одном циферблате — барельеф из золота, на другом — эмалевая миниатюра по литографии 1830 года, а на третьем оно выполнено по фотографии начала XX века в технике гильоше и эмали. Кто он, ценитель таких произведений искусства? Конечно, коллекционер. Но — «человек из раньшего времени».