Художница Альбина Мохрякова говорит про антидепрессанты, рисует синяк на Варваре Шмыковой и ведет TikTok — все для искусства

Альбина, в вашем фильме, представленном в рамках инсталляции Maybe Therapy?, герои отправляют друг другу сообщения со своими историями болезней и психологических травм, делятся опытом в употреблении антидепрессантов. Как вы заинтересовались темой терапии и самозаботы?

Я училась в Школе Родченко, в мастерской Кирилла Преображенского, и часто мастер предлагал нам сфокусироваться на социальных темах, смотреть внимательнее вокруг себя. Со временем я стала замечать, что художники часто говорят о том, какие антидепрессанты пьют, какие от них эффекты, какую проходят терапию. Этого было так много, что я осознала: психо- и фармотерапия — новая реальность. Я поняла, что хочу работать над этой темой, и когда получила приглашение участвовать в Триеннале, решила для выставки реализовать эту идею. Начала с серии анонимных интервью с героями разного возраста.

1 / 3

Но в центре вашего внимания все равно оказались подростки.

Наверное, потому, что я бессознательно прощаюсь со своей юностью. А также потому, что их истории были интереснее, чем у других. Я встречала ребят, которые с 12 лет пили таблетки, они просто не знали жизни без них. Еще я обратила внимание на их язык. Вы замечали, что то, как о чувствах говорят люди более старшего поколения, отличается от того, какие слова используют подростки? Такие понятия как меланхолия, грусть, апатия, ранимость, усталость, растерянность у подростков заменяются терминами из медицины и психологии. Вместо обычного «мне грустно», я слышала «Я решил, что у меня депрессивное или биполярное расстройство».

И терапию воспринимают как должное. Раньше ведь думали так: если ходишь к психологу, значит, с тобой что-то не так.

На самом деле это в больших городах к психологам привыкли. Я родилась в Братске и могу сказать, там до сих пор нет такого интереса к терапии, как в Москве. Думаю, стресс, связанный с жизнью в мегаполисе, делает свое дело.

А у вас был опыт терапии?

Да, но недолгий. И знаете, так совпало, что мой последний сеанс прошел в последний рабочий день моего терапевта: он сообщил, что хочет уйти из практики и заняться велотуризмом. Для меня это стало откровением: оказывается, психотерапевту тоже может не нравиться его работа, и он тоже может мечтать о чем-то другом. В любом случае, терапия оказала на меня влияние, и теперь я чаще отправляю своих друзей к психологу, чем раздаю советы.

На выставке Artagon Live в Париже вы складывали из антидепрессантов мандалу. Почему на Триеннале вы не включили этот перформанс в инсталляцию?

Включила, но в другом формате. В Париже я составляла мандалу одна и не разрушала ее, как принято в буддийской традиции. В фильме, наоборот, весь ритуал идентичен первоисточнику: группа людей сначала создает мандалу, а затем ее уничтожает. 

В этом году у Триеннале был необычный принцип отбора участников — их рекомендовали участники прошлой Триеннале, и в итоге получился такой широкий близкий круг из партнеров, друзей, приятелей и знакомых. Вам как художнику понравилась такая методика отбора?

Если честно, сначала я ее не поняла, но когда Триеннале открылась, я увидела, что нам всем это было нужно. На тот момент в арт-среде случилось сразу несколько больших скандалов, которые раскололи арт-сообщество, и выставка, построенная по принципу личных отношений между художниками, стала возможной альтернативой. Я всегда говорила, что конкуренции в искусстве больше, чем дружбы и заботы, а оказалось — все совсем не так. Мы увидели сколько дружеских связей в арт-среде!

На какие работы вы бы посоветовали обратить внимание как зритель?

Я давно наблюдаю за творчеством Ивана Горшкова, Андрея Кузькина, они представили интересные работы. Хороший проект у Алисы Горшениной с деревянными наличниками. Я уверена, каждый найдет на Триеннале что-то для себя.

Недавно вы представили работу «Синяки» в Музее современного искусства. Это серия билбордов, на одном из них — актриса Варвара Шмыкова с синяком под глазом. Это высказывание против домашнего насилия?

Эта работа о том, как по-разному мы видим одно и то же. Во время пандемии многие начали писать в социальных сетях о своих обидах, травмах, проблемах и насилии в семье. Одновременно появились маски в инстаграме, обложки с синяками в глянцевых изданиях. Ситуация повернулась таким образом, что медиа и блогеры начали использовать этот образ, увеличивая себе трафик и внимание. В то время, когда кто-то искренне пишет посты о пережитом насилии, кто-то апроприирует этот тренд для достижения своих целей. Я считаю, что в этом проблема: синяк стал частью массовой культуры. Варя — актриса, и в этом кадре она играет роль жертвы, а не является ею, синяк нарисован. Такая подмена должна сподвигнуть зрителя больше критически осмыслять, а не просто потреблять образы.

Вы заговорили про соцсети. На ваш взгляд, они объединяют или все-таки разобщают нас?

Мне кажется, что разобщают. С одной стороны, хорошо, что любому можно написать в директ, знаменитости стали дружить с подписчиками, сейчас можно знакомиться и общаться с людьми, которых раньше просто не могло быть в вашем окружении. С другой стороны, я интуитивно чувствую эмоциональное отдаление людей, их замкнутость на себе или своих образах в соцсетях, и от этого у всех меньше искреннего общения, меньше настоящей дружбы. На мой взгляд, соцсети позволяют построить защиту от внешнего мира, за которой удобно прятаться. Но это только мое мнение, я знаю много людей, которые так не считают.

А есть соцсеть, которая вам нравится?

С удовольствием наблюдаю за развитием TikTok. Если бы видеохудожники прошлого знали, что такое ждет их последователей, они, думаю, очень порадовались. Там много абсурдистского, дадаистского. Недавно советовала художнику Герману Виноградову завести TikTok, и он его завел (аккаунт Германа Виноградова в TikTok @user9812133597157. — Прим. U magazine)! Подписчиков у него пока немного, но я за ним слежу и развиваю свой аккаунт. Для видеохудожника это благодатная почва! (Аккаунт Альбины в TikTok и Instagram @albiutopist. — Прим. U magazine)

Ваши видеоработы, к слову, похожи на короткометражки. Хотели бы попробовать силы в большом кино?

Я с радостью поработаю с большой формой, когда появится предложение. Отвечая на ваше наблюдение, что мои работы похожи на короткий метр, добавлю, что сейчас стирается граница между художественным и авторским кинематографическим подходом. Мы наблюдаем за тем, как киноиндустрия движется в сторону видеоарта и современного искусства, а современное искусство, в свою очередь, идет навстречу кино. Сейчас все так переплетено, жанровых границ в искусстве просто нет, и в этом, на мой взгляд, дух нашего времени.