Каждая встреча имеет значение: Евгений Чичваркин, Татьяна Геворкян, Борис Зарьков и другие звезды о людях и событиях, изменивших их жизнь

Евгений Чичваркин

Предприниматель, сооснователь и бывший владелец сети салонов сотовой связи «Евросеть», владелец ресторана Hide и винного магазина Hedonism Wines в Лондоне

«Пожалуй, только встречи с женщинами, с которыми я связал свою судьбу, точно изменили мою жизнь. Это встреча с моей бывшей женой и встреча с нынешней боевой подругой — Татьяной».

«Как случилась моя встреча с ресторанным и винным делом? Я вино любил давно и после прошлого кризиса стал присматриваться к альтернативному классу инвестиций. Это такие вложения, которые не дисконтируются во время глобальных кризисов, — в искусство, классические машины, мебель, бриллианты и так далее. Вино — самое интересное из этого. Самое большое — это, понятно, искусство, но я им не особо интересуюсь как инвестор. Вино стало симбиозом инвестиции и любви. Еще я люблю поесть и в рестораны люблю ходить. У нас была уже готова винная карта — самая крутая, какая вообще возможна. Поэтому мы подумали найти шефа с идеальным стилем готовки под самые изысканные вина. При этом современного». 

«Мое детство состояло их трех человек: мамы, папы и бабушки. Я не очень верю в знаки зодиака, но тут вынужден отметить, что они все были Овнами, натурами непростыми, а я — Дева. Видимо, я между этими тремя огнями откристаллизовался — привык отстаивать свое право на мнение то прямым сопротивлением, то отсиживаясь за сараем».

Федор Елютин

Театральный продюсер, импресарио, антрепренер

«Мою жизнь изменила встреча с театром — тем театром, которым я занимаюсь, где варятся, готовятся и презентуются смыслы. Кого-то вдохновляют книги, музон, фестивали, дети, а меня — театр.

Это было лет восемь или девять назад. Я попал на спектакль «Копы в огне», и мое представление о том, каким бывает театр, просто поменялось. То есть это была встреча не с человеком, а с целым действием, и это повлияло на всю мою дальнейшую жизнь. Это определило круг моих знакомств и сферу моей деятельности. Возможно, если бы я так же увидел, как кому-то руку пришивают, то стал бы хирургом. Но судьба сложилась именно так, как сложилась».

«Мне кажется, что все встречи, знакомства приходят в тот момент, когда это должно произойти. Хочу ли я повстречаться с Илоном Маском? Наверное, нет. Что я ему скажу? «Давайте я вам покажу свой спектакль»? Есть огромное количество шоу, спектаклей, которые я хочу посмотреть, — это для меня интереснее. Потому что высказывание художника говорит даже громче, чем сам художник. Музыканты общаются музыкой, художники общаются картинами. Интересно было бы пообщаться с Пабло Пикассо — думаю, что он интересный собеседник. Но объекты его деятельности куда интереснее, чем сам Пабло. А с теми людьми, с которыми я хотел поработать, я уже поработал».

Борис Зарьков

Российский ресторатор, бизнесмен, основатель и CVO компании White Rabbit Family, сооснователь Российского международного гастрономического фестиваля IKRA

«Американцы проводили такой эксперимент: они просили ветеранов Второй мировой каждый год на протяжении 40 лет вспоминать события тех времен, в которых те участвовали. И вывод был таким: мы помним не событие, а свое последнее воспоминание об этом событии. Поэтому я расскажу о том, что я помню хорошо.

Я расскажу о встрече с Владимиром Мухиным — выдающимся шеф-поваром, потому что встреча с ним изменила мою жизнь очень существенно. У меня были до этого попытки создать партнерство с другими шеф-поварами, но они были не столь удачные. А с Владимиром у нас совпали ценности и убеждения по поводу того, кто мы и куда идем. И это партнерство позволило нам создать компанию и попасть в топ-50 лучших ресторанов мира».

«Эта встреча изменила не только бизнес, мы стали друзьями. Есть мнение, что не нужно делать бизнес с друзьями. Но мне кажется, что основа дружбы — это доверие, и ничто так не проверяет это доверие, как партнерские отношения в бизнесе. Поэтому если люди работают в одной команде, то для меня партнерство приравнивается к дружеским отношениям».

«Наверное, поэтому мы с моей женой Ирой в партнерских отношениях. Она молодец, я ею очень горжусь. И, безусловно, встреча с Ирой — первая по значимости среди тех, что изменили мою жизнь. До нее я был, мягко скажем, парень-гуляка. Сейчас мы вместе уже 13 лет.

У нас с Ирой разные воспоминания о первой встрече. Мы были знакомы еще до того, как решили быть вместе. Был такой ресторан Bad Cafe, я пришел туда на день рождения, и она была там со своим молодым человеком. Нас посадили друг напротив друга. А раньше были такие свитера Dolce & Gabbana с ромбиками. И вот у Иры был такой женский свитер, а у меня мужской, и мы просто поболтали на эту тему. Потом мы несколько лет не виделись, и я случайно встретил ее в 2007 году, вот тогда мы уже начали общаться. Это скорее версия Иры, потому что про ромбики я не помню. Но она так часто об этом рассказывает, что я уже даже начинаю с этой версией сживаться.

Потом мы стали переписываться. Ира была очень холодная, и я стал присылать ей стихотворения Эдуарда Асадова, выдавая их за свои. И так как Ира в 21 год не была знакома с его творчеством, то первое время прокатывало. Романтические стихи Асадова очень трогают за душу, и они ее растопили».

Сергей Рязанский

Российский космонавт-испытатель отряда космонавтов Роскосмоса. Герой Российской Федерации, летчик-космонавт. Первый в мире ученый — командир космического корабля

«Дорога к первой встрече с космосом у меня получилась очень трудная. Она заняла десять лет. Мне говорили, что я никогда не полечу, что шансов у меня нет, что я должен искать другую работу. Все места ученых, которых планировалось отправить в космос, были выкуплены нашими американскими коллегами, а я по правилам не мог быть бортинженером и командиром экипажа. Конечно, это было для меня огромным внутренним вызовом, внутренней мотивацией работать и работать хорошо. И я задавал себе единственный вопрос: «А все ли я сделал, что от меня зависит?» Все — и коллеги, и семья — говорили, что я зря трачу время, что систему не сломать, она консервативная, костная, что есть внутренние правила. И были периоды, когда я понимал, что они правы, что они обо мне заботятся. Но я думал: «Все ли я сделал? Не упустил ли одну маленькую вещь, из-за которой не могу полететь?» Так я защитил диссертацию, чтобы доказать, что я умный ученый, принимал участие в экспериментах. Следующим шагом было бы получение вечернего образования в МАИ — я уже начал готовиться сдавать экзамены, для того чтобы стать инженером. Но участие в эксперименте «Марс-500» полностью перевернуло мою судьбу: мне дали возможность пересдать экзамены на левое кресло, то есть кресло бортинженера. Когда я прилетел на станцию, я смеялся, потому что 14 лет изучал космическую болезнь движений, и когда прилетел, понял, что ее не существует. Я как будто родился и вырос в космосе — чувствовал себя там прекрасно. В общем, это был восторг».

«Для того чтобы полететь на Марс, нужно жить мирно на Земле. К сожалению, у нас не заложено в менталитете, что Земля — это одна большая космическая станция. Мы все — космонавты, мы все летим в космосе». 

Татьяна Геворкян

Телеведущая, журналист

«Я считаю, что в жизни мы не встречаем ни одного случайного человека. Даже если это мимолетная встреча или встреча, которая по ощущениям не имела никакого смысла. Поэтому невозможно выбрать одну-единственную судьбоносную. Важные и случайные, короткие и обстоятельные, запоминающиеся и те, о которых хотелось бы забыть, — все это важные пазлы нашей жизни».

«Например, у меня было очень криповое интервью с Хулио Иглесиасом — я не знала, как побороть истерику от смеха в кадре. Он приехал в студию со своей командой осветителей и гримеров, которые долго настраивали свет на его лицо и наносили внушительный макияж. Никогда раньше я не встречала мужчин настолько запаренных по поводу своей внешности. Во время всего этого фейс-тюнинга Хулио сидел в образе воскового старичка и игнорировал меня полностью. Он даже не ответил на мое приветствие. Но как только прозвучала команда «Мотор!», его как будто подменили. Иглесиас вошел в роль южного ловеласа, включил секси-голос, начал отчаянно флиртовать и даже попытался посадить к себе на колени. Сегодня такое интервью без купюр выглядело бы ярким примером харассмента. Я боялась смотреть в сторону моих коллег — от происходящего в кадре они лежали на полу в беззвучной истерике от смеха. Ни на какие вопросы Хулио толком не ответил, но в роли зазвездившегося дедушки-сердцееда он был уморительно смешным. Как только интервью закончилось, его как будто выключили — он моментально сдулся, потерял ко мне интерес и ушел в окружении свиты не прощаясь, оставив за спиной вопросы от всей съемочной группы «А что это сейчас было?».

«Во время моего первого путешествия в Америку у меня произошла встреча, которая оказалась не тем, что я ожидала. Мы были с друзьями в Лос-Анджелесе, и один наш местный товарищ предложил вместе позавтракать. Мы немного удивились — у нас дружеские встречи принято проводить за ужином или хотя бы в обеденное время. А тут завтрак в 8 утра! Для отдыхающих слишком экстремально. Он, правда, намекнул, что хочет нас кое с кем познакомить. На следующий день приезжаем в какой-то незамысловатый дайнер, а наш товарищ там сидит с седым мужчиной, у которого до боли знакомое лицо. Это был Ларри Кинг! Очень неожиданная встреча за завтраком, особенно когда совершенно ничего такого не планировал. Наш товарищ, как выяснилось, близко дружит с Ларри. Мы очень мило пообщались, он живо интересовался Россией. Обменялись стандартными любезностями — он нам: «У вас классный президент!» А мы ему: «Нет, Ларри, ты нам льстишь, это у вас классный президент!» Тогда еще президентом США был Обама, а у нас как обычно. Мне тогда показалось, что он большой фанат России. Хотя, судя по его дальнейшей карьере, скорее всего не показалось. Ларри настолько романтизировал Россию и ее политический строй, что мы даже не поняли: он нас троллил или говорил серьезно. Но было очень интересно с ним пообщаться, несмотря ни на что, он настоящая легенда телевидения».