Филип Колберт: «Когда мы смеемся, мы не врем»

Его яркие полотна в стиле поп-арт с мультяшным лобстером в главной роли — ироничное высказывание автора на тему современного общества. Выставки Колберта проводились по всему миру (например, в прошлом году художник был представлен в галерее Саатчи — цитадели концептуального искусства в Лондоне), но Lobster Land — его первый большой проект в России. С 18 сентября по 17 ноября зрители увидят 29 работ художника, включая созданные специально для России. В преддверии вернисажа — Колберт посетит его лично — мы поговорили с ним и выяснили, как он относится к массовому искусству, зачем носит костюмы с принтом «яичница» и какое отношение к выставке в Москве имеет Андрей Малахов. 

U magazine: Филип, вы бывали в Москве раньше? 

Филип Колберт: Да, несколько раз. В прошлом году куратор выставки в МАММ Светлана Марич прилежно водила меня по всем главным музеям города — они, конечно, потрясающие. Тут еще надо сказать, что я просто одержим периодом русского авангарда, меня восхищают работы Казимира Малевича, Александры Экстер и Натальи Гончаровой, и увидеть их здесь очень ценно.  

U magazine: Если зритель не знаком с вашим творчеством, на какие картины во время московской выставки вы посоветуете обратить внимание в первую очередь? 

Ф. К: Прежде всего, на семиметровое полотно Lobster Land, которое я открываю публике впервые. Концептуально оно представляет мой мир искусства, другое измерение, где лобстер — живущее в нем мое альтер эго. Эта работа отсылает к тому времени, когда я кочевал по калифорнийской пустыне Джошуа-Три и писал там, а еще ко времени моей учебы на философском факультете Университета Сент-Эндрюса (Филип Колберт получил степень магистра философии. — Прим. U magazine). Кроме того, будет на выставке и важная для меня работа Boar Hunt 2, где я балансирую между живописью старых мастеров и современным искусством. Для выставки в МАММ эту работу музею одолжил владелец картины — телеведущий Андрей Малахов.  

U magazine: Вы работали в моде, но оставили эту сферу, чтобы вплотную заняться живописью. Что подвело к этому решению? 

Ф. К.: Меня увлекала не мода как таковая, а идея искусства, которое можно носить, и создания арт-бренда, способного сдвинуть границы понимания того, что есть искусство вообще. Я выпустил немало вещей на стыке с артом. Например, мое «платье-писсуар». Мне всегда был интересен диалог искусств, а после того как я развил свой художественный язык, обратился к живописи.   

U magazine: Вы как-то говорили, что любите яйца, и вот этот символ появляется в ваших работах. Что насчет лобстера? Как возникла идея его появления? 

Ф. К.: Лобстер служит отсылкой к сюрреализму. Если помните, их часто изображали на своих натюрмортах голландцы, а потом сюрреализм вдохновил таких художников, как Дали. Мне очень нравится играть с символами разных эпох в современной живописи.  

U magazine: Уорхола называют вашим крестным отцом. Когда вы впервые увидели его работы, какое впечатление они на вас произвели?

Ф. К.: Хороший вопрос, потому что я не вспомню точное время,  но могу предположить, что впервые заметил банку супа Campbell или принт упаковки мыла Brillo на футболках и других предметах. Вот почему мне по душе идея арт-мерчендайзинга — для художника это возможность выйти со своими идеями на огромную аудиторию. 

1 / 4

U magazine: Однако мне показалось, что в некоторых работах вы высмеиваете общество потребления. Это так?  

Ф. К.: На самом деле я наслаждаюсь его возможностями и в то же время держу в руках зеркало, в котором отражается весь абсурд происходящего. То, что искусство теряет свой элитарный статус и становится массовым, — тоже результат современной культуры. 

U magazine: Многие ваши работы очень ироничны. Какую роль юмор играет в вашей повседневной жизни? 

Ф. К.: Когда мы смеемся, мы не врем. Я делаю много смешных паттернов для своих костюмов и потом надеваю их на серьезные встречи забавы ради. Да, и дома у меня полно ироничных деталей интерьера, созданных по моему дизайну. 

U magazine: В костюмах с принтом «в лобстера» или «в яичницу-глазунью» просматривается почерк Джереми Скотта. Любите Moschino? 

Ф. К.: Очень люблю. Особенно ранний период, когда у них было так много иронии в образах. Впрочем, я с любовью и уважением отношусь и ко многим другим маркам. Например, мне нравится Сomme des Garçons, хотя и не ношу их вещи. Вообще предпочитаю сам придумывать себе одежду. Есть один момент: так как я лобстер, то ношу только красные носки и никак иначе уже 10 лет. Мой шкаф с носками — море красного цвета. 

U magazine: У нас в России говорят «художник должен быть голодным», подразумевая, что деньги ограничивают творческую свободу. Как вы к этому относитесь? 

Ф. К.: Да, искусство и деньги — точно не самый простой союз. У Энди Уорхола, кстати, есть знаменитая фраза «делать деньги — это искусство». Нравится вам это или нет, но высокое значение, присваиваемое искусству, всегда делало его формой валюты. Для меня лично искусство не обязательно должно дорого стоить, хотя, если художнику того хочется, оно может быть коммерчески выгодным. Что действительно делает арт-объект ценным, так это то, насколько сильно он стимулирует креативное мышление и заставляет размышлять зрителя.