Современные художники-керамисты. Из глины в философские высказывания

За 30 тысяч лет своего существования керамика пережила множество трансформации: вышла за границы промыслов и хобби, перекочевала с домашних полок в музеи, из области утилитарного перебралась в область искусства. Современные художники, работающие с глиной, занимают устойчивые позиции на арт-сцене. У каждого — свой путь, но общее основание. Отправной точкой в создании визуальных образов, философских размышлениях о современном мире и о том, каким может быть будущее, в керамике всегда остаются культурные коды, природа, традиции.

Екатерина Базлова, вместе с группой художников из Абрамцева, расшифровала и восстановила секреты сияния врубелевской керамики, изучила и повторила уникальные обжиги технолога Петра Ваулина, артели «Мурава» и ВХУТЕМАСа. «Близость к самому музею, керамика Врубеля, неорусский стиль влияют практически на всех», — говорит она. К «абрамцевскому кружку» присоединились мультиме-дийные художники Даша Киселева и Ульяна Подкорытова. Любовь к керамике у них в крови: обе — из семей художников-керамистов. Ульяна выросла в Абрамцеве, Даша — в Скопине, самом сердце гончарных промыслов.

Коллекция «Таинственный лес» — масштабная серия работ керамиста Никиты Макарова и его команды Makarov Ceramics. В ней художник воспроизводит образы героев собственной фантастической метавселенной, воплотившей в себе замысловатый синтез древних мифов, живописи проторенессанса, аллюзий на ар-деко и традиционные для русской культуры мотивы.

В проекте Юлии Клоповой «Белый карлик» большая звезда умирает и уходит под воду, но, даже умирая, остается сильной: «"Белый карлик" — про мой любимый Санкт-Петербург, самый красивый город на свете. Он тонет, разрушается, иногда восстанавливается, иногда нет. Но в каждом состоянии остается красивым, как в целостности, так и в разрушении».

Дарья Киселева

Абрамцево

Идиома «Волк в овечьей шкуре» сделала хищника безопасным. Шерстяная овечья одежда изменила природу волка: он стал добрым и ручным, как овца, у него выросли копытца, покрытые эмалями и глазурями с добавлением золота, ржавчины, оксидов металлов. Все это — дань пиру, домашнему застолью, когда вместе собираются хорошие люди и кажется, что зло навсегда исчезло.

Ульяна Подкорытова

Москва

Сейды — огромные камни, священные для народов Крайнего Севера. На них, как на алтарь, кладут оленьи рога ветвями вверх и просят духов о помощи. Считается, что дух, живущий внутри камня, обязательно исполнит просьбу, когда будет в хорошем настроении. Свой рукотворный сейд Ульяна сделала без всяких артистических условностей: он реален, весом, и ему веришь. Эмоции от скульптуры перевешивают ее символизм.

Иван Беляев

Вологда

Иван оставляет только базовый материал, настолько грубый, насколько может себе позволить. Глина свободна от глазурей, от сложных составов, от вмешательств художника, которые прячут ее и делают похожей на что-то еще. Она обжигается в яме, как тысячи лет назад. Здесь керамика в своем первоначальном виде — и сама решает, чем хочет быть. Такие вещи обычно считаются идеальными.

Екатерина Базлова

Хотьково

Керамическая прялка, прошедшая огонь, воду и медные трубы, жглась в сложных дровяных обжигах, получила палитру глазурей и фактур, изобретенных самой художницей, — где-то более сатиновых, где-то с кракелюрами-трещинками. Все это дополнено увеличенными фрагментами растительных орнаментов, которыми традиционные прялки украшались когда-то, например, в Северодвинске.

Надия Миниахметова провела детство в татарской деревне. Вокруг были леса, поля, огромный сад, бабушки в пестрых одеждах, сказки. От этого времени у Надии остались лирические воспоминания, в которых есть и природа, и цвет и ритм орнамента: «Опускаешь руки в глину и сразу ощущаешь, как она пластична, как послушно следует за мыслями. Моя цель — вдохнуть в нее жизнь, сделать одухотворение видимым. Для этого не нужны сложные технологии. Меня ведут цвет и ритм».

Керамика Lynea Rooski от Светланы Казаковой и Ирины Якушкиной — это не просто посуда. Она вбирает в себя философию природного стиля. Это утонченные объекты, способные нести функциональную нагрузку и имеющие эстетическую ценность; ручные техники и опора на многовековые традиции, помноженные на абстрактный современный дизайн; знакомые фактуры дерева, камня, цветов, мха в расщелине скалы. «Мы не ищем праздничности, мы влюблены в повседневность, в то, что окружает нас каждый день», — поясняют авторы.

Иван Беляев считается самым «японским» среди русских художников, но у него на этот счет другое мнение: «Даже если я отошел от традиции в сторону модернизма, я все равно использую ее в качестве основания. В Кирилло-Белозерском заповеднике с фресками Дионисия есть коллекция старинной керамики, по которой составлен сборник. Когда-то он стал моим учебником, по нему я делал традиционные формы. В своих работах я не подчиняю себе материал, позволяю ему выразиться. Такая философия многим близка, просто у японцев она сформулирована конкретными критериями красоты. Они не отличаются от критериев, которым в России должен был соответствовать предмет, но, как это часто бывает, мы их не сформулировали, хотя суть всегда одна».

Юлия Клопова

Санкт-Петербург

Смешивая стройфарфор с бумагой, Юлия создает материал восхитительного бледно-серо-желтого цвета изабеллин, по легенде, считающегося цветом грязного королевского белья. в формы для изразцов художница отминает глину, потом ломает их и склеивает, собирает в коллажи и квилты. Ее ломаные композиции и законы заставляют гравитацию отдыхать. А с новыми формами появляются и новые эмоции.

Makarov Ceramics

Москва, Переславль-Залесский

В многочисленных обжигах в печах рождаются произведения, будто пришедшие из волшебных ритуалов, чарующие своей тончайшей пластикой, надглазурной росписью и золочением. «"Таинственный лес" — это не место, это состояние, — говорит Никита Макаров, основатель бренда Makarov Ceramics. — И в этом состоянии — величественной красоты и внутреннего покоя — хочется остаться».

Надия Миниахметова

Санкт-Петербург

Маленькая ветка — это модуль. Он повторяется. Из ста элементов, сложенных вместе, получается панно «Тихий океан леса». Надия показывает этот лес с неожиданного ракурса: как будто сверху, из окна самолета, открывается вид, от которого дух захватывает. Цвет набегает волнами, ощущение пространства усиливает ритм, заданный ловко собранными веточками-модулями.

Lynea Rooski

Москва

Ваза из глины прошла несколько обжигов и столько же музейных выставок. Она ценится за нестандартный естественный внешний вид — вместо вычурных орнаментов ее украсили патина, свободное течение глазурей, графичные линии, оставленные руками художников. Она слишком изящна, чтобы сиять откровенным глянцем, ее приглушенное свечение происходит как будто из глубины предмета.