Не удивляйтесь, если услышите, что Марина Александрова снимается в авантюрном проекте на ТНТ или прыгает с парашютом. Теперь она, абсолютно счастливая женщина, жена и мать, борется за свободу в творчестве и требует драйва в профессии. После знаковой роли Екатерины Великой в одноименном телесериале актриса готова взлететь еще выше.
Оказалось, что подготовиться к интервью с Мариной Александровой не так-то просто. Самая яркая работа актрисы за последние несколько лет — роль в сериале про Екатерину Великую, второй сезон которого «Екатерина. Взлет» вышел на канале «Россия-1» в конце февраля. В театре она не служит уже шесть лет, а новостная лента Google выдает только неинтеллектуальные заголовки вроде «Марина Александрова перестала прятать мужа», «...впервые показала детей» и «...поправилась на десять килограммов ради роли». В общем, негусто. 34-летнюю артистку редко замечают на светских вечеринках, но при этом у ее инстаграма @mar_alexandrova гораздо больше подписчиков, чем у не сходящих с экранов и глянцевых страниц Светланы Устиновой, Паулины Андреевой и Александры Бортич. Александрову по-прежнему любят зрители, ее узнают на улицах — уже в первые минуты нашей встречи к ней подошли с просьбой сфотографироваться.
«В какой-то момент я поняла, что не хочу больше размениваться, не хочу все на свете», — говорит Александрова. Мы сидим на пустой летней веранде кафе рядом с Театром Наций. «У меня есть важный опыт прошлого, без которого не выстроилась бы я сегодняшняя». Именно об этом важном опыте — и об уроках, которые она из него извлекала, — Марина мне и рассказала.
О детстве. «Я жила в Венгрии до пяти лет. В военном городке, где все друг друга знали. Когда мне исполнилось 27, мы с родителями решили отметить там мой день рождения. Прилетели в Будапешт, взяли машину и поехали в этот маленький городок. И я все-все вспомнила: вот наш дом, там наши окна. Помню, как маленькая стою на окне и машу маме с папой рукой, а они уходят в танцклуб. Им тогда было 23-24 года, папа командовал каким-то взводом. Еще помню, как ужасно дралась в детстве. Как ходили семьями на пикники. А в Петербурге играли во дворе в казаки-разбойники, резиночки».
Актриса поглядывает на часы: вот-вот появится ее подруга Юлия Пересильд и нужно будет вернуться в театр на репетицию спектакля «Люди и Птицы». В постановке, режиссером которой является Пересильд, попечитель благотворительного фонда «Галчонок», артисты участвуют на безвозмездной основе, чтобы собрать средства для помощи детям. «После «Екатерины» я долго нигде не играла, не знала, куда идти дальше, — говорит Марина. — Честно, я считаю, что артистки Александровой до этого проекта по большому счету не было. Роль Екатерины — знаковая в моей карьере, был взят определенный рубеж. Больше фастфуда в профессии мне не хочется. С возрастом начинаешь понимать себя во всем — в профессии, в отношениях, в теле, в одежде. Когда я выбираю наряд, всегда думаю: могла бы в нем появиться Грейс Келли или Одри Хепберн? Обращаю внимание на Терехова, Расковалову, Maison Bohemique. За «секс» в моем гардеробе отвечает подруга, питерский дизайнер Алина Герман, которая всегда говорит: «Нет, это ты наденешь, разве что когда тебе будет 85!» В 85 я вообще планирую сесть на заднее сиденье мотоцикла своего правнука, и пускай он прокатит меня с ветерком по Каннам, — смеется Марина и своей изящной ручкой подносит к губам чашку кофе. — Из-за незнания себя в юности я совершила много ошибок, личных и профессиональных. Я не умела отсеивать неважное, и к тому же была масса соблазнов — квартиры, машины и все остальное. Став актрисой и начав сниматься уже в 18 лет, я могла себе все это позволить».
О юности. «Умирал дедушка, очень важный человек в моей жизни. Я могла ему позвонить и сказать, что соскучилась, и он тут же покупал билет из Тулы в Питер, утром сходил с поезда, брал меня в охапку, и мы целыми днями гуляли по Невскому, съедали огромную пачку мороженого. Я была последней, с кем он разговаривал. 18 июня я пришла домой с выпускного, на следующий день мы с мамой уезжали в Москву поступать в театральные вузы. Я позвонила дедушке, и он сказал: «Я в тебя верю, я тебе помогу». В тот же вечер он впал в кому и умер 22 июня, ровно в тот день, когда я была на конкурсе в Щукинском училище. Помню, что стояла на пятом этаже, где 501-я аудитория, было открыто окно, и я смотрела на небо и повторяла: «Дедушка, я очень хочу здесь учиться!» И поступила. На первом курсе уже начала сниматься, а на втором попала в кино со Сбруевым, Ульяновым, Апексимовой, Удовиченко, Никоненко — это был какой-то невероятный подарок мне в тот момент. Я впервые пришла на Мосфильм, это было очень сильное впечатление. Я до сих пор помню каждого человека с этой картины! После этого фильма у меня было первая съемка для глянцевого журнала: меня завезли на какую-то свалку автомобилей, поставили арфу. А потом было интервью, и меня спросили: «Ну вот как у вас все получилось? Так ведь не бывает: с первого раза поступить в «Щуку», тут же начать сниматься. Кто вам помогает?» А я сказала, не вдаваясь в подробности, что мне помог мой дедушка. Представьте себе, эта история разошлась, обросла кучей слухов — но это неважно. Я знаю, что дедушка до сих пор мне помогает».
Мимо нас проносится Юлия Пересильд. «Юля, я сейчас!» — кричит ей вдогонку Александрова, рассчитывается и увлекает меня за собой на генеральный прогон спектакля. А по дороге вспоминает еще один яркий эпизод из своей юности.
О «Последнем герое». «Я училась на четвертом курсе, и по большому счету меня никто не знал. На Первом канале вышел сериал «Азазель» с моим участием, и меня пригласили в шоу «Последний герой». В 20 лет такое испытание — настоящий подарок! Я всем его желаю. Я не задумываясь поехала на этот остров, прыгала с парашютом и делала разные безумные вещи. Я научилась понимать, слушать людей, с которыми проводила 24 часа в сутки. И, кстати, именно с тех пор я стараюсь всегда искать в каждом человеке что-то хорошее».
Актриса ведет меня за руку по театральному закулисью, помогает спуститься со сцены, где репетируют танец девочки в белых атласных купальниках. За ними из зрительного зала наблюдает Пересильд. Марина представляет меня, и Юля от души жмет мою руку: «Вы же про нас тоже расскажете?»
В перерыве Марина Александрова подсаживается ко мне: «Юля — удивительный человек! С невероятным чувством небезразличия ко всему. Небезразличных людей сейчас очень мало. Когда приходят за одним и другие молчат, потом приходят за вторым, третьим — и в конце концов дойдут до тебя. Поэтому не надо молчать, когда видишь какую-то несправедливость». Я понимаю, что Марина говорит о недавних обысках в «Гоголь-центре»: вместе с другими артистами она также подписала письмо в поддержку Кирилла Серебренникова. «Творчество рождается в свободе, и я считаю, что художник не должен быть голодным!» — заключает Александрова. Я уточняю, поддерживает ли такую позицию ее муж Андрей Болтенко, известный как режиссер Первого канала и постановщик открытия сочинской Олимпиады и московского «Евровидения». «Андрей ушел с Первого, — говорит Марина, ласково улыбаясь. — Политика нас не касалась. Про мужа рассказывать не буду, он не очень любит».
Актрису снова зовут на сцену, и, надо сказать, на ней она выглядит не менее органично, чем на экране. С 2006 по 2011 Марина Александрова служила в «Современнике», а потом ушла без видимых причин, о чем неодобрительно отзывалась в прессе худрук театра Галина Волчек.
О «Современнике». «Это был единственный театр, в который я хотела, и счастливые пять лет моей жизни. Галина Борисовна — уникальная женщина, потрясающий руководитель, режиссер. Я так счастлива была с ней общаться. До сих пор у меня есть... — в голосе Марины появляется дрожь, — внутреннее огорчение, что мой уход ее расстроил. Я ведь уходила не оттого, что там было плохо. Наоборот, все было хорошо! Я играла только главные роли, у меня была работа в «Трех товарищах», по которой я очень скучаю, и в «Горе от ума». Но в моей жизни просто пошла другая полоса. В театр уже точно не вернусь. Я не командный игрок, не люблю стабильность в профессии. Я люблю свободное падение, это ощущение, когда прыгаешь из самолета и еще не нажал на кнопку, парашют еще не раскрылся — и ты не знаешь, раскроется он или нет. Ощущение драйва».
Трудно поверить, что о драйве и прыжке с парашютом говорит эта счастливая и умиротворенная женщина, мама двух малышей (Катерине всего полтора года, а Андрюшке в июле исполнится пять). Хотя, может, именно теперь, когда в личной жизни Александровой наступила полная идиллия, она так легко бросается в авантюры в профессии.
«После «Екатерины» я не снималась семь месяцев. Учила английский, занималась спортом, танцами, съездила в Лос-Анджелес на курсы актерского мастерства, перечитала кучу книг. И тут мне Московский театр Эстрады предлагает сыграть в «Триумфальной арке» вместе с Игорем Петренко. Конечно, произведение меня подкупило, я давно мечтала сыграть женщину вроде Жоан Маду. Она принадлежит к невероятному ремарковскому поколоению потерянных людей, которые живут на стыке Первой и Второй мировой войны, когда в воздухе витает это ощущение войны — а так хочется любви! Я обожаю такие истории на грани. Так что, конечно, согласилась. И практически в то же время меня неожиданно пригласили в проект Пети Буслова, сериал «Домашний арест», он выйдет осенью на ТНТ. Я читала сценарий, который написал Сеня Слепаков, и смеялась до слез! Там Паша Деревянко, Света Ходченкова, Анна Уколова с Сашей Робаком. Я поняла, что у меня будет такая роль, какой вообще никогда не было! Я же мечтала поменять аудиторию, поменять жанр — и вот здесь я это сделала — на все 360 градусов».
Актриса обнимает меня на прощание и машет рукой вслед. Я выхожу из театра, где продолжается репетиция спектакля «Люди и Птицы», с ощущением, что там, вместе с ней, остался удивительно теплый мир небезразличных к происходящему вокруг нас творческих людей. И Марина Александрова в нем — одна из птиц, грациозная, свободная, которая так любит ощущение полета, что никогда в жизни ни на что его не променяет.
Фото: Ольга Тупоногова-Волкова
