Еще несколько лет назад Рита Крон работала барменом в кафе «Гоголь-центра», снимала видеоклипы в стенах театра и получала на его сцене выпускной диплом ГИТИСа. Сегодня 24-летняя актриса и певица — главный голос «Гоголь-центра». Чтобы в этом убедиться, достаточно сходить на хитовые постановки «Кому на Руси жить хорошо» и «Русские сказки». На свою последнюю премьеру «Свобода № 7» (22, 23 мая) Рита Крон пригласила InStyle, а заодно рассказала журналу о том, чем ее поразил Кирилл Серебренников, каких артистов воспитывают в «Гоголь-центре» и где ее можно послушать, кроме театра.
С чего началась твоя дружба с «Гоголь-центром»?
Я училась на втором курсе ГИТИСа, на факультете эстрады. Это был 2012 год, когда формировался новый «Гоголь-центр». Один из резидентов театра Владимир Николаевич Панков, который вел у моего курса мастер-класс, готовил номер к открытию «Гоголь-центра» и предложил нам, студентам, в этом поучаствовать. Я согласилась. Когда я впервые пришла в театр, тут полным ходом шел ремонт, стены были недоделаны, а мне почему-то все это понравилось, и я поняла, что хочу здесь остаться. Мы показались на открытии «Гоголь-центра», спустя полгода сделали заявку на спектакль и в сентябре уже выступали на Малой сцене с постановкой «Пойдем, нас ждет машина» — она впоследствии получила «Золотую маску».
Даже так.
На этом история не закончилась. После премьеры «Машины» Маша Ермолаева, которая была управляющей в кафе театра, спросила, нет ли у меня случайно знакомых барменов. А я подумала: «У меня куча свободного времени — почему бы и нет. Я могу!»
У тебя были какие-то навыки?
Да, благодаря клубу Алексея Козлова. Летом после второго курса я искала работу, а отец моей подруги был одним из учредителей клуба. Я просто пришла к ним со своей гармошкой и спела. Арт-директору понравилось, и я три дня продавала диски на входе и пела свои песенки. В «Козлове» вообще случился мой первый сольный концерт, с приглашенными музыкантами. Я и официанткой там поработала, и барменом. После смены пела для тех, кто оставался. Потом вот на полтора месяца стала барменом «Гоголь-центра», стояла здесь за стойкой, раздавала напитки и наворачивала творожки с вареньицем.
Интригующее начало. Как из-за барной стойки ты в итоге попала на сцену?
Пока я тут тусовалась и параллельно готовилась к госэкзаменам, познакомилась со всеми, кто работал в театре. Но самое главное, конечно, цеха — это свет, звук, монтировщики. Некоторые ребята из цехов оказались музыкантами: так я познакомилась с клавишником, виолончелистом, они подтянули барабанщика, и мы решили сделать в «Медиатеке» — тогда это был книжный магазин — квартирник. И я так думаю, Кирилл Семенович что-то об этом услышал. Потому что после концерта Анна Владимировна Шалашова (помощник худ. руководителя — прим. InStyle) подошла ко мне и сказала, что назревает проект «Русские сказки», и предложила подготовить этюды к ближайшему показу. Но я так ничего и не сделала, потому что у меня были экзамены, выпускная премьера «Двора» — тут же, в «Гоголь-центре». На его же сцене потом весь наш курс получил дипломы. А на следующий день директор театра сказал, что меня берут в штат.
Неожиданно.
Да, в том-то и дело! Конечно, мне нравилось это место, нравилось здесь быть, и я проводила в театре все свободное время, иногда даже спала. Но я не лезла вон из кожи — просто делала то, что мне нравится.
Ты помнишь, как познакомилась с Кириллом Серебренниковым?
Мы были заочно знакомы, он обо мне знал. А когда меня взяли в труппу и ввели в «Русские сказки», я познакомилась с Кириллом Семеновичем поближе, на репетициях. Показы были шестичасовые, мы приносили просто неимоверное количество этюдов. Большая часть моих, кстати, осталась в постановке.
Кирилл Семенович хвалил тебя? Бывало такое, что подходит после прогона или спектакля и говорит: «Рита, было круто»?
Ну, нет. Кирилл Семенович достаточно скуп в своих высказываниях. Но при этом я чувствовала его поддержку.
Он строгий руководитель?
Нет. Все, что он говорит, объективно и по делу. Иногда перед выходом на сцену может сказать пару слов как наставник, подбадривает. Если он в Москве, если он в театре, то обязательно выходит на поклон в конце своих спектаклей.
Расскажи про «Свободу № 7». Это важная для тебя премьера.
Да, это спектакль о музыке из кинофильмов 1930-х годов. Есть два города: Москва и Берлин. И все кинофильмы довоенного периода в обоих городах похожи по сюжету и музыке. Олег Нестеров (лидер группы «Мегаполис» — прим. InStyle) говорит в спектакле о Берлине, о немецких кинофильмах, а я его все время тяну обратно в Россию и говорю о Москве.
Почему стоит посмотреть этот спектакль?
Я там степую.
Это сильный аргумент.
Если серьезно, то идти стоит за атмосферой. Она особенная, совершенно нетипичная для «Гоголь-центра» и современной Москвы. Это как попасть в кинотеатр типа «Победы». Туда заходишь и понимаешь, что ты существуешь не здесь и не сейчас, а будто бы перенесся лет на 50 назад. Вот эти вот высокие потолки, этот «совок» — он так умиляет.
Ты сейчас задействована в шести постановках: «Свобода № 7», «Кафка», «Арлекин», «Кому на Руси жить хорошо», «Русские сказки» и «Девять». Что тебе ближе по духу?
Наверное, «Кому на Руси жить хорошо». Практически весь спектакль я пою и понимаю, что я на своем месте.
Как ты сама себя определяешь: ты в первую очередь актриса или музыкант?
Наверное, все-таки музыкант.
То есть, когда ты училась в ГИТИСе на эстрадном, не думала, что в театр потом пойдешь?
Думала. Но я хотела, чтобы театр для меня был музыкальным, чтобы я обязательно пела. Вообще моя жизнь могла сложиться совершенно иначе, если бы я послушала свою мать и пошла в оперу. Мама до сих пор мне причитает: «Вот пошла бы в оперу, была бы толстая, в красивых платьях, в бриллиантах и пела бы бельканто».
А ты не хочешь?
Мне это не близко. Мне ближе джаз, пентатоника, блюз, фанк и все, что с таким драйвом, мясом. Если вы посмотрите фильм «Девушки мечты» с Бейонсе и Дженнифер Хадсон, то поймете, о чем я говорю. Мне нравятся американские мюзиклы. И, к сожалению, такое могут делать только американцы.
А как тебе «Ла-Ла Ленд»?
Это фигня какая-то. Мне не нравится, когда поют непоющие люди. В таких фильмах мне важно поразиться качеством вокала, а «Ла-Ла Ленд» меня не впечатлил.
Расскажи, а где тебя можно послушать кроме «Гоголь-центра»?
25 мая я буду выступать в баре «Лисица» с Дмитрием Жуком — это тоже артист «Гоголь-центра». Мы играем в маленьких, уютных барах, где сложно развернуться, поэтому большой музыкальной группы у меня нет. Конечно, в перспективе Лондонский симфонический оркестр, но до этого надо дорасти.
А были вообще мысли уйти в музыку? У тебя ведь даже клипы какие-то на YouTube есть.
Какие-то есть.
Я посмотрела их все.
Тебе что-нибудь понравилось?
Мне кажется, «Доктор» — довольно интересная вещь. Чем-то напоминает то, что сейчас делает «Ленинград». Такая стебная попса.
Это задумывалось, еще когда я училась на первом курсе. Собрались Василий Филатов, гениальный звукорежиссер, я и Алексей Костричкин — поэт, который решил немного переиначить песню «Кольщик, наколи мне купола» Михаила Круга на текст «Доктор, накачай мне буфера». И мы сделали вирусняк, а потом сняли клип в белом зале «Гоголь-центра». Выложили на YouTube, всем понравилось, все посмеялись.
Дальше эту тему решили не продолжать?
Пока нет. Сейчас мы с моим молодым человеком, Альбертом, работаем над произведением Чехова «Медведь». Это маленькая пьеса. Мы решили сделать ее музыкальной и снять короткометражку в Лондоне, поэтому арии, которые я написала под персонажей, на английском языке. Но в итоге с Лондоном не срослось, и теперь мне надо все адаптировать на русский язык для съемок в Москве.
Что у тебя еще в планах? Какие амбиции на ближайшие пять лет?
Как минимум записать сольный альбом. Мне бы хотелось всерьез заниматься музыкой, вокалом, чтобы у меня был постоянный музыкальный состав, с которым можно репетировать, выступать.
А театр?
«Гоголь-центр» я бы не хотела бросать. В этом театре могут поставить все что угодно — от Эсхила до Вырыпаева, диапазон огромный. Мне бы хотелось сыграть большую драматическую роль. А еще написать свой мюзикл и поставить его.
Чем вообще тебя удивил «Гоголь-центр», когда ты здесь начала работать?
Во-первых, это спектакль «Арлекин» и работа с французским режиссером Тома Жоли. Он адаптировал у нас в театре пьесу Пьера Мариво «Арлекин, воспитанный любовью», которую ставил во Франции со своими артистами. Я получила роль пастушки Сильвии. Это было очень интересно, опыт работы с европейским режиссером оставляет неизгладимое впечатление.
Какое же?
Это совершенно другая эстетика, другой способ работы с артистами. Я не говорю, что в России такого нет, просто я с этим не сталкивалась. Всегда отличишь русского от европейца: у европейцев свободное мышление, их ничто не держит, они ни перед кем не виноваты, не пытаются кому-то угодить, а просто идут к своей цели. В общем, за восемь дней мы выпустили спектакль и уже два года его играем. 58 минут действия, все в восторге. А еще меня поразила работа в постановке Кирилла Семеновича «Кому на Руси жить хорошо». У нее трехчастная форма, около тридцати персонажей на сцене! Тут мы поем, там ребята танцуют, там вон человек висит — все как пазл собиралось. Просто поразительно, как Кирилл Семенович это придумывает.
А меня поразило то, что все это действо вы, артисты, создаете сами. Вот актеры разыгрывают драму, а через десять минут они садятся за барабаны — и играют не хуже профессиональных музыкантов, а еще через десять демонстрируют какую-то фантастическую хореографию. Меня как зрителя это подкупает: вы можете делать на сцене абсолютно все.
В принципе, это то, к чему сейчас идет театр: артист сегодня должен быть абсолютно универсальным. Во время репетиций ты понимаешь, чему тебе нужно научиться, и начинаешь это осваивать. Никите Кукушкину, например, нужно было в «Кафке» сыграть на пиле, а он никогда в жизни этого не делал. Ему наняли педагога, и он научился. Задачи, которые ставит перед нами режиссер, выполнимы, потому что театр способствует этому. Вообще наша труппа и вся команда театра — более душевного коллектива не найти, все заодно. Поэтому театр — как второй дом.
Если представить, что «Гоголь-центр» — это человек, как бы ты его описала, какой он?
Мне кажется, это большой человек. Большой и добрый.
текст Злата Нагдалиева
