Художники 12 сезона Открытых студий Винзавода — о самоидентификации в искусстве

Варвара Силантьева

Мой фокус сосредоточен на границе между документальностью и вымыслом. В своих проектах я стремлюсь создавать ситуации, где сталкиваешься с чем-то знакомым, но уже невозможным для полного узнавания.

Самоидентификация в искусстве для меня — это не фиксация «я», не закрепление единственного, неизменного образа себя, а работа с моментом сбоя, в том числе через перформативный образ очевидца — чтобы усилить ощущение достоверности и затем медленно его разрушить.

Алина Золотых

С самого детства я очень люблю придумывать и рассказывать различные истории, которые складываются из пережитого, прочувствованного и понятого. Иногда эти истории являются попыткой найти ответы или реконструировать события прошлого. В своём творчестве я часто прибегаю к метафорам. Для меня они как разговор на иностранном языке — когда ты говоришь что-то личное и пугающее, это звучит не так страшно. Нет явной сопричастности с языком, присутствует некая отстраненность, дистанция.

Метафора помогает выразить то же самое, только другими словами. В своих работах я часто воспроизвожу предметы быта, вещи, с которыми мы близко и часто взаимодействуем. Эта практика со мной из детства. Я придумывала истории и ситуации, используя объекты, которые меня окружают, наделяя их новыми функциями и смыслами. Мне кажется, что в сути данного приема также лежит стремление к созданию некой дистанции. С одной стороны, это помогает лучше и «острее» увидеть, с другой стороны — позволяет быть честнее, ведь это разговор, как будто бы не про тебя.

Катя Жилина 

До того как заняться искусством, я почти пять лет проработала в крупной компании — это было интересно и многому меня научило, но в какой-то момент я поняла, что вместо уютной принадлежности к отлаженному механизму хочу попробовать создавать вещи, которые могу сделать только я. Мне кажется, что для любой ситуации существует рациональное и достижимое действие, например, когда человека посещает какая-то интересная мысль, ее можно записать словами или высказать. На какие-то события ответом будет очень конкретное, даже если небольшое, действие. Но как художник я будто бы всегда выбираю непрямое взаимодействие, взгляд искоса, метафору вместо прямолинейности. Делаю живопись, вместо того чтобы написать три строчки текста.

Это кажется нелогичным, но я верю, что так удается нащупать что-то за пределами очевидного, найти выражение тому, для чего не существует слов, двигаться в сторону усложнения и обогащения своего восприятия. Для меня быть художником —  быть собой, изобретать язык и коммуницировать на нем.

Мария Стадник

Когда я создаю работы, то использую принцип, похожий на то, как устроены наши воспоминания. Они сначала яркие, со временем тускнеют, теряют детали. Объекты превращаются в архетипичные образы, которые знакомы каждому.

Недавно в фотоальбоме я нашла старый снимок нашего загородного дома. В окружении зелени и тумана он выглядел как кадр из фильма Тарковского. В детстве каждое лето мы с семьей проводили на даче. Именно тогда началась моя любовь к пейзажу. На этой фотографии изображены все образы, к которым я чаще всего обращаюсь в своих работах: дом, природа, туман. Через метафору пейзажа я делюсь важными для меня воспоминаниями и приглашаю зрителей разделить этот опыт вместе. Часто они узнают в моих работах места из своего прошлого и испытывают чувство ностальгии.

Андрей Soul

Любая работа любого автора — это его автопортрет, который прямо или косвенно раскрывает зрителю идентичность создателя. Сейчас я работаю с идентичностью напрямую. Мне нравится раскрываться через традиционные феминные техники, вроде шитья, вышивания и прочих декоративностей, при этом брутально и маскулинно (совсем не традиционно) исполнять их. Как-то раз одна гостья студий дала моим работам любопытный комментарий — брутальная уязвимость. Я был совсем не против, скорее наоборот, и добавил этот комментарий к себе в заметки.

На эту тему ранее я создал серию «Одеялки» — объекты, изображающие мускулистые спортивные торсы, выполненные в технике шитья из жесткого ПВХ. Для меня такие откровения, как проявление сентиментальностей (на данном этапе), ощущаются как публичное обнажение, от того и мои «Одеялки» являются зрителю без «доспехов».

Мне нравится работать с грубыми и тяжелыми материалами. Чаще они были найдены в промышленных, иногда заброшенных/закрытых районах города. Такие находки ассоциируются с грубой силой. Хотя бы даже для того, чтобы привести их в потребный вид, требуется приложить немало усилий, а иногда изрядно попотеть. Что примечательно: пыль, масло, бензин, мазут, грязь и т.д. я отмываю своим гелем для душа с апельсиновыми или кокосовыми отдушками. Вспомнил, как однажды на Даче Маяковского в Пушкино, где была моя мастерская, отмывал найденный ПВХ-баннер от грязи дождевой водой. Уже на этом этапе размывается граница между феминным и маскулинным, а по завершению работы она становится едва уловимой.

Каролина Росляк

Есть ты — такой хороший, такой учтивый, красивый, порядочный и так далее. Есть твоя теневая сторона — та, которую стыдишься, та, которую хочешь подавить, искоренить, забыть, ведь «таким» быть как-то не принято. Суть самоидентификации заключается в поиске точек опоры, а значит, и в пути, в конце которого ты и твоя тень становитесь одним целым в видимом поле. Без этого пути мне не представляется возможной настоящая самореализация. Интересный факт: когда-то мне всерьез казалось, что красота правит миром. И на все праздники, падения звезд и 22:22 я загадывала лишь одно желание.

В рамках своего проекта «Объективизация» я стремлюсь обратить внимание на то, как общественные стереотипы и ожидания формируют восприятие женщины самой собой и окружающими. В каждой работе я использую образ, который отражает как внутренний, так и внешний конфликт, возникающий на пересечении феминистской теории и повседневной реальности.

Павел Гришин

Для меня крайне важно участвовать в своем произведении не только концептуально или формально на уровне медиума, но и на уровне живого интереса, игры. На мой взгляд, без такого глубокого участия в собственной художественной практике, приверженности, настоящий диалог со зрителем невозможен.

А именно в этом диалоге, в резонансе, возникающем между зрителем и произведением, и состоит для меня смысл искусства.

Тамара Сердцева

Играть на фортепиано мне не нравилось, но нравилось танцевать чарльстон в той же музыкальной школе. Позже мне стало нравиться что-то болтающееся и блестящее на бедрах, и я выбрала восточные танцы. Так я стала танцовщицей. С помощью сложной технологии я изготавливала цветы из нажелатиненной ткани с тычинками из крашеной манки. Вы красили манку? — макаешь кисточку с акварелью и долго перетираешь комочки склеенной крупы пальцами. 8 лет я посещала кружок вязания, постоянно вырастая из вещей, которые вязала. Вязальщицей не стала, но фотоохотником — да.

Я фотографировала бабочек в летние каникулы на мыльницу. Бабочки летают по-разному, на них нельзя бросать тени, и их легко найти возле гнилых яблок и луж. Впрочем, бабочку мечты — переливницу тополевую — так и не сняла: эта бабочка спускается с крон лишь на пару недель в середине лета, чтобы оставить потомство. Ее крылья переливаются голубым и фиолетовым, а сложенные похожи на сухой тополевый лист. Я стала дизайнером, цыганкой, натурщицей, нудисткой, женой уличного музыканта, хиппи, художником, зависимой, беременной, потерявшей ребенка, режиссером, эмигранткой, мультипликатором, вернувшейся в Россию, стриптизершей, коллекционером, квадробером, лозоходом. Сейчас я хозяйка Воронежского салона, мемуаристка, муза, междисциплинарный художник, резидент 12 сезона Открытых студий. И все это не так уж меня и идентифицирует. 

Лена Соловьева

Мне близка позиция границ между зрителем и художником, расстояние для собственных интерпретаций переживаний собственного опыта. Я допускаю неточности в произведении, неточности в передаче смыслов. Работы, которые и скрывают, и в то же время много раскрывают. Это может быть образ или даже объект, связанный с определенной ситуацией или периодом времени. В этом есть что-то дневниковое, маркирующее, напоминающее о событии и о переживаемых эмоциях.

Но так много людей переживают похожие эмоции, у них есть близкие мысли, они также сталкиваются со страхами, потерями, болью или видят ее. Некоторые работы, в которых много личного, но я не раскрываю эту ситуацию полностью. Для меня достаточно знака, образа и паузы. Это все про человеческое. Мы не одни — это точно. И мы очень близки друг к другу.