Герои нового «Лермонтова» — о книгах, силе слова и сапогах на Домбае

Что оказалось самым трудным в работе над своими ролями?

Евгений: Все было увлекательно и интересно. Люблю свою работу и все из чего она состоит. Что может быть сложным? В принципе почти все — освоение материала, выучить текст, костюм носить, перелет сложный с одной смены на другую… И партнер может быть нудным, но тебе с ним играть — он святой для тебя. Но все эти этапы даже самые нудные и рутинные доставляют мне удовольствие.

Вера:  Отсутствие двухсот репетиций, как в театре. В кино работаешь по принципу импровизации, используя энергию заблуждения. Главное — это круг людей на съемочной площадке и их общая энергия. Чувство правды приходит только после нескольких смен. Только отсняв несколько их, ты обретаешь «чувство правды»: что туда и не туда; как твой персонаж может говорить, как нет. До самих съемок ты скорее занимаешься поиском внутренней жизни персонажа. Чем точнее ее найдешь — тем точнее будут уже внешние проявления, которые рождаются чаще всего во взаимодействии с партнерами.

Был ли момент на съемках, который вы запомнили как самый сильный или неожиданный?

Евгений: Подход режиссера к работе поразил. Мы одну сцену дуэли снимали неделю. Партнеры впечатлили. Осень, которую мы провели в прошлом году в Пятигорске, Кисловодске, Минеральных Водах, запомнилась, прекрасное время. С Соней Гершевич мы поднялись на Домбай, там три километра взбираться. И вот мы с ней в выходной день поперлись покорять вершину, она пришла в сапогах на таком квадратном каблуке. Не походная обувь. В другой день я согласился поехать в четырехчасовую поездку верхом на Архыз — сам себе поразился. Я чувствительный, эмпатичный, меня очень многое впечатляет, я не очаровываюсь, но осязаю глубину.

Вера: 105 дублей моего монолога про проказничество Эмилии Клинкенберг. Это была первая смена у Бакура: я никогда не забуду как меня трясло от холода, зажатого корсетного платья, стресса, попыток сказать фамилии Зельмиц и Клинкенберг чисто и непосредственно. Текст, который я учила - в моей голове звучал совсем по-другому...

Что помогало вам в жизни выйти из конфликтов без горьких последствий?

Евгений: Признание своей вины — это всем помогает. Когда ты делаешь над собой усилие и говоришь — я не прав. И, как правило, это всегда вознаграждается очень приятным осознанием, что ты человек разумный и вопрос решился.

Вера: Я не уверена, что умею выходить из конфликтов без горьких последствий. Для меня самое горькое последствие - это молчание. Как в «Кроткой» у Достоевского. Помогает всегда диалог.

Были ли ситуации, когда дружба или отношения висели на волоске из-за гордости или недосказанности?

Евгений: Конечно! Вообще в сегодняшнем мире все отстаивают свои права, мы все о себе слишком много думаем, а нужно быть более чуткими — стараться слышать других.

Вера: Ну конечно. Меня поражает, что люди молчат, потому что думают, что их не поймут, что их мысли слишком банальны, предсказуемы, понятны. В конечном итоге всегда выясняется, что оба человека думают абсолютно по-разному. И никто не знал, что у другого творится в голове. А ведь самое важное: это знать, какое мировосприятие у твоего близкого. Разговаривать сложно, но нужно учиться.

Какая книга из школьной программы для по-настоящему стала «своей»?

Евгений: С литературой у меня было не просто. Большую часть времени я проводил на тренировках, сборах, чемпионатах. Было не до книг. В детстве я должен был прочитать пару глав, чтобы пойти погулять. У меня мама педагог, папа военный, так что все строго. Важно другое: в детстве я «заглатывал» книги огромными кусками, при этом не вникал, не понимал. Литература по-настоящему пришла в мою жизнь, когда я был к ней готов. Это как раз случилось во время учебы у Германа Сидакова, и я благодарил небеса, что все произошло именно так. Здесь я стал подходить к тексту с головой, мне понравилось разбираться во всех хитросплетениях человеческих отношений, а потом создавать что-то на сцене.

Вера: «Доктор Живаго», «Тихий Дон».

Какие современные книги или авторы для резонируют так же сильно, как для XIX века — Лермонтов?

Евгений: Мало читаю современных авторов, мне ближе классические произведения.

Вера: К своему огромному стыду: преимущественно в свободное время я смотрю фильмы; если читаю: то сценарии, которые мне присылают на почту, и литературу, которая нужна по работе. А это далеко не всегда современное чтиво. А! Вспомнила еще про Сергея Соловьева и группу Аукцыон.