Анастасия Постригай: «Таинство — сокровенный процесс преображения»

Что для вас самое важное в этом обновлении?

Выставка Кати Медведевой — для меня большой праздник, потому что это финальная точка большого пути длиной в три года. Чего только за это время не происходило: постоянная внутренняя рефлексия «угадал — не угадал»; поиск формы для концепции; внутренние разочарования, сменяющиеся инсайтами; решения, которые я называю «слабоумие и отвага». Одним словом, большой творческий акт во всей его многогранности — и невероятный выброс эндорфинов в конце.  

Поэтому я повторяю: открывайте выставки! Один проект способен принести столько радости, сколько в ином бизнесе не наберется за годы. 

Чем вас зацепило искусство Кати Медведевой?

Работы Катя Медведевой зацепили меня абсолютной искренностью. Своей незашоренностью, открытостью — без попыток перед кем-то заискивать, кому-то понравиться или что-то навязать. 

Это искусство, которое вопреки всем правилам и установкам создается просто потому, что ему нужно быть. Если оно не выйдет из художника, оно его разрушит.

«Таинство» — глубокое название. Какое сакральное значение оно несет для вас?

Для меня Таинство — это сокровенный процесс преображения. Не в религиозном смысле, а как акт Творения вообще, когда художник, пропуская через себя жизненные трудности, создает что-то удивительно чистое и настоящее.

Меня вдохновляет этот момент перевода эмоций в материальную форму, когда боль или радость становятся искусством. У Кати Медведевой эта конвертация происходит постоянно: горькие события своей жизни она перерабатывает в светлые образы. 

Мне до мурашек это волнует, и я хочу в этом разобраться. Поэтому эта выставка — это такое своеобразное исследование этой темы.

Катя Медведева говорит, что «самое трудное — быть простым и делиться радостью». А что самое трудное в искусстве для вас?

Самое сложное — сам акт творения. По моим наблюдениям, художники в большинстве своем одержимы. В английском есть подходящее слово — addicted, только вот его нужно брать без шлейфа негативных смыслов. В художниках бурлит что-то, что требует выхода. Но эту энергию, эмоции мало просто выплеснуть — нужно сделать так, чтобы они оформились в искусство.

«Современные стандарты в искусстве невероятно высоки. Даже кажущаяся простой наивная живопись требует огромного таланта, бэкграунда, насмотренности, веры в себя и дерзости»

Искусство — это способ уйти от реальности или, наоборот, глубже ее почувствовать?

И то, и другое. Художникам действительно сложно в этом мире. 

Одни — как художница Мария Джонас Фарел — строят параллельную реальность, наполненную светом, и существуют на грани двух миров. Другие выбирают побег — как герой Кабаковских альбомов «Вшкафусидящий Примаков», который прячется в шкафу от советской реальности.

Но есть и те, для кого искусство — не бегство и не альтернатива, а сам способ познания жизни. Абстракционисты, наивисты — они творят не по выбору, а из внутренней необходимости. Для них творчество становится глубже любой психотерапии, через искусство они проживают жизнь в ее самых сокровенных проявлениях.

Что, по-вашему, делает искусство живым?

Живое искусство рождается из искренности. Когда художник создает не для одобрения, а потому что должен — будто бы сама жизнь требует выхода через его работы. Да, рефлексия неизбежна (все мы хотим быть понятыми), но если творить только ради внешней оценки — искусство умирает.

Это как дыхание: настоящее — непроизвольное, фальшивое — натужное. Художник, который рискует быть собой, даже если это неудобно, неприглядно или не модно — вот кто вдыхает жизнь в свои работы.

В мире технологий и скоростей, как сохранить чувствительность к прекрасному?

Этот вопрос тревожит человечество с начала индустриальной эпохи. Ещё художники XIX века, напуганные техническим прогрессом, бежали к природе и народным традициям — искали в них живую душу.

Мой секрет прост — нужно замедляться. Паузы могут быть короткими: вот сегодня — я шла от метро, и вдруг заметила необычных птиц с такими красивыми пятнышками на крыльях, разглядывала их и радовалась. А иногда нужно дать себе больше времени. У меня недавно была такая практика: я на целый день ушла в парк — слушала детский смех, следила за утками, молилась.

Да, у меня тоже есть скучная, совсем неромантичная рабочая рутина. Но именно способность остановиться, увидеть «и тропинку, и лесок, в поле каждый колосок» — это и есть противоядие от цифрового перегруза. Красота спасет, если дать ей пространство.

Если бы вы могли провести день в картине любого художника, какая бы это была работа?

Я бы выбрала солнечного Левитана — но только не его меланхоличные «Владимирку» или «Над вечным покоем». Пусть это будет один из тех радостных пейзажей 1880-х годов, написанных под Звенигородом: мартовское солнце, прозрачный воздух, первые проталины... Там можно целый день наблюдать за Божьими творениями, как оживает природа — птички, ветерок, игра света на тающем снегу. Идеальное место, чтобы наполниться.

Какую картину из новой экспозиции можно назвать символом этой весны?

«Розовый куст» Кати Медведевой. В этой работе — квинтэссенция весны: нежные розовые бутоны, сочная зелень, теплые солнечные блики, ощущение обновления и радости.

Что для вас красота: эмоция, смысл или нечто большее?

Для меня красота — это прежде всего отражение Божьих ценностей. Это не про внешнюю привлекательность или эмоциональный эффект, а глубинную гармонию, заложенную Творцом.

Да, в искусстве множество работ, притягательных своей мрачностью — взять хотя бы цикл Уорхола «Смерть и катастрофы». Людей приковывают такие образы — не зря популярность жанра тру-крайм не угасает. Но даже если темные смыслы облачены в эстетичную форму, я не считаю это красотой. Для меня это пустое.