Антон Образцов: «Изменяется все: мода, вкусы, технологии, даже время»

Привычное ощущение тоски сменяется радостью, когда приходят дни, исполненные нежного тепла, а вместо серого, будто пыльного неба над крышами города расстилается ясное голубое полотно. Зима умирает — век ее короче, чем кажется. Снова в окна заглядывает священная весна. Весна для человека — время обновления. Обновляется и природа: прорываются из-под снега первоцветы, медленно тает лед, звенит капель, напоминая о скоротечности времени. Теперь единственное желание, скорее, страсть — посвящать новые песни природе во всех ее проявлениях.

Весна — слово женского рода, и своими свойствами она напоминает женщин с их тягой к возвышенному, к естественной красоте, к новым знакомствам. Поэты разных эпох складывали слова в стихи, посвящая их этой поре обновления природы, тела и души. Но, как видится мне, редкий мужчина смог бы понять ее так, как женщина, а потому хочется сказать несколько слов о том, что такое весна для наших пишущих современниц.

«Возрождение природы весной — что-то, что выше естества человека, сродни, разве, пробуждению ото сна. Женщине гораздо проще понять и законы натуры, и законы красоты. Легче понять, где можно посмеяться, а где помолчать»

Для поэтессы Татьяны Грауз весна — это связь с историческим наследием, с вечными ценностями гуманизма. «В сизом ветре весны мы (будто голый кустарник окутанный светом) стоим», — пишет она, разумеется, имея в виду неопалимую купину. Для нее весна — символ вечной надежды: иначе как голый кустарник, неприглядный на вид, может быть источником света? Пытаясь приподнять завесу тайны определенного каждому из нас последнего дня, Татьяна предлагает свой взгляд на вечность: «запах сирени весной / в окна настежь открытые / звук самолета в мутном небе степном / когда меня вовсе не будет / останутся эти пыльные далекие вязы». Здесь открытые настежь окна, через которые врывается теплый весенний ветер, означают строгую необходимость сердечной чистоты и, если будет правильно так выразиться, чистоту молитвы и слова. Самолет оставляет в небе белесый след, несколько деревьев ютятся на краю степи: в привычных вещах Татьяна находит новые оттенки смыслов.

«Красота творит чудеса»

Поэтесса Лейла Алиева всем своим творчеством являет миру тайну преображения, тайну вознесения с твердой сухой земли туда, где нет притяжения: «По обе стороны земли / Мы разлетелись мимолетно. / Где солнце, где тоска зимы, / Где время замерло бесcчетно». Для нее не существует разделения на возможное и невозможное: жизнь — великий дар, данный свыше, предстоящий океану новых дней и открытий: «Шелковое море, где-то там есть тайна, / Только не для всех она ясна! / Окунусь поглубже, там темно, сакрально! / Отыщу ее я, лишь коснувшись дна!». Да, каждый из нас так или иначе касался дна, но не каждый находил там драгоценный жемчуг, из которого создается мантия света и красоты, не для всех море, скрывающее в своих глубинах и бури, и страшные шторма, будет шелковым, то есть послушным. Для Лейлы стихия — часть творчества, часть бытия, часть сердца.

Яркая современная поэтесса София Камилл (2003— 2021) жалела о недоступном для женщины понимании мира через рацио и печалилась, что мужчина со всеми его возможностями и умом не может, как правило, принять душой такие чувства, как милосердие и сострадание. Посмертно был издан ее сборник «Мы были богинями», в который вошли размышления о конечной цели женского бытия и о мужчинах — как о своего рода верстовых столбах на дороге верности. «Нам надо в прятки играть со словами / хотя они прикрываются снами и / тихо сидят у себя в томатах / В пище из тюбиков, в легкой бумаге». София говорила о ценности честности. Честности перед близкими и перед самим собой. Не играть в прятки со словами — это то же, что посмотреть на свое отражение в зеркале и строго обозначить недостатки собственной души. Мир за рамкой своих снов и представлений об истине, как видится, для нее просто не существовал. Ее короткая жизнь сложилась из двух элементов — бумаги и чернил, которыми она рисовала перспективу для не умеющих созерцать.

Художественный импульс современной женской лирики весьма неоднозначен. Мы не можем с точностью до абсолюта утверждать, что именно чувствовали поэтессы в момент создания — хотя уместнее тут употребить слово «рождения» — своих стихов. Их явно объединяет одно — сильное желание, нет, не уйти от повседневных и бытовых проблем, но раскрыть тайну, которую вряд ли раскрыть возможно. Впрочем, невозможность эта не означает, что в том полете мысли и чувства, в котором они пребывают, не найдется места чуду, а это и есть самое необъяснимое для рядового человека. Чудо — это не только красивые пейзажи, полные хрустальных родников, янтарные сосны или цветущая сирень. В определенном смысле это есть чувственное переосмысление зримого, слышимого, осязаемого.

«Дар слова, данный поэтам, является своего рода орудием провидения. Поэтессы нашего века как никто другой чувствуют свою роль примирителей, роль, если угодно, серафимов, сторожащих рай»