Художник Анастасия Потемкина о продуктивной лени, утопии и биологии в искусстве

Мы попросили Анну Баринову (основательницу Anna Nova Gallery и совладелицу Nova Group) пообщаться с Настей аккурат перед открытием выставки «Marchantia Polymorpha при максимальном приближении», которая будет показана в пространстве галереи с 14 ноября 2019 по 18 января 2020 года. 

Настя, давай начнем наш разговор не в формате «галерист/художник», а поразмышляем на тему того, как ты пришла в современное искусство. Это сегодня у тебя «Лаборатория Городской Фауны» и внушительное количество проектов за спиной, но ведь когда-то был выбор между классическим художественным образованием и архитектурой. В итоге ты окончила МАРХИ. Почему?

Как ни банально, я хотела быть художником с детства. Но в МАРХИ пошла учиться просто потому, что это было самое близкое к художественному образованию из того, что мне было доступно. Кроме того, я получила действительно серьезные знания, и они сейчас мне очень помогают. Я имею в виду не просто МАРХИ, а именно мастерскую экспериментального архитектурного проектирования Евгения Асса. Потом стала общаться с художниками и попала в арт-среду. Знаешь, я уже даже не помню, как все это началось, как будто очень давно было. 

Что дало тебе образование?

Я решила оставить архитектуру, четко понимая, на что иду. Сейчас даже удивляюсь своей сознательности. Я знала, что если начну серьезно заниматься искусством, а не офисной работой, то буду тратить на это все свое время и, скорее всего, постоянно испытывать финансовые трудности. Но я ни разу не пожалела об этом выборе. Тем более то, что дал мне мой профессор, до сих пор помогает и в других проектах — параллельно я еще занимаюсь архитектурой выставочной экспозиции.

Любопытно. 

Да, мне очень нравится эта работа. За последние пару лет я сделала несколько очень интересных для меня проектов. Снежана Кръстева позвала меня в «Гараж» первый раз как архитектора проекта «Арт Эксперимент, Лаборатории земного выживания». После этого я работала с Валей Дьяконовым, Катей Лазаревой и Ярославом Воловодом над «Тканью процветания». Это был фантастический опыт, а со стороны кураторов, конечно, невероятный кредит доверия. Отдать выставку не бюро, а художнику, который работает один, — это довольно смелый ход. Еще из любимых проектов — интервенция (если так можно сказать) в архитектуру проекта «Генеральная репетиция» фонда V-A-C для третьего акта. В общем, кажется, кроме того, что я по-настоящему увлечена и люблю эту работу (а это как раз моя money job), кажется, все говорит о том, что у меня неплохо получается. 

Как думаешь почему?

Есть ощущение, что художники мне доверяют больше, чем просто архитекторам из бюро, поскольку я и сама занимаюсь искусством. А значит, могу понять их лучше и действовать деликатнее. Ну и в работе над моими проектами это тоже очень здорово помогает. Например, чувствовать пространство или понимать, как вообще построить что-то. 

Можешь с ходу назвать архитекторов, которые, возможно, стали для тебя примером конструктивного диалога дизайна и современного искусства?

Очень люблю японских, немецких, швейцарских, голландских архитекторов. Конкретных, наверное, сложно так сразу вспомнить, но попробую: Мис Ван Дер Роэ, Кендзо Танге, Тадао Андо, Валерио Ольджате. Из русских интересен Иван Леонидов. 

Особое отношение к Лиусу Кану — не могу сказать, что мне именно «нравится» такая архитектура, но определенно все, что он делает, вызывает восхищение. У меня однажды был тиндер-мэтч исключительно потому, что у человека в профайле было фото его проекта Института Солка. 

Не могу не спросить о творческой лени. Ты как-то сказала, что не стала архитектором ввиду нежелания следовать дисциплине. С другой стороны, у тебя степень бакалавра, обучение в Академии искусств в Вене, желание доучиться в МАРШ на мастера и опыт экспозиционирования выставок. Так, может, суть не в лени, а в правильно выверенной концепции? Применении знаний?

Лень, безусловно, важна. Особенно продуктивная. Я не так давно думала об этом и наконец поняла логику построения своего рабочего процесса: я долго вынашиваю, а потом очень быстро делаю. В нашем обществе по большому счету не принято так работать, это считается неэффективным. Меня всю жизнь упрекали в том, что у меня нет дисциплины, что я работаю непоследовательно и не методично. Это очень угнетало, я старалась себя поломать потому, что хотелось, чтобы от меня отстали наконец. Сейчас я приняла свои методы работы, уважаю их и никому не позволяю оспаривать. Стало намного легче жить. Я работаю так, как мне удобно, это мое святое право. 

Скажи, пожалуйста, а как вообще появилась идея соединить биологию и искусство?

Биология, как и искусство, мне была интересна еще с детства. Это все как-то само так вышло, очень органично, но заняло несколько лет. Подобный вопрос я слышу не в первый раз, но, честно говоря, вообще не думаю, что я с чем соединяю. Как начинающий художник я работала с маргинализированными сообществами в человеческом обществе. То, что мы делали с Алексом (Алексей Булдаков, сооснователь лаборатории. — Прим. U magazine) в Urban Fauna Lab, было тем же самым, но мы просто начали смотреть шире на маргиналов от биологии, если можно так сказать.

Знаю, что ты участвовала в Швейцарской программе artists-in-labs. Как ты думаешь, повлияла ли работа в лаборатории фитопатологии, где ты изучала болезни растений, на твои размышления о межвидовых коммуникациях?

Скорее, повлияла на представления о профессиональных сообществах. Это была сложная резиденция. С учеными не так просто начать разговаривать на одном языке. И дело тут не в терминологии, а в уровне доверия, который появился только к концу моего пребывания. В этом смысле художественное сообщество очень похоже на ученых, на мой взгляд. В целом работа в настоящей лаборатории — это бесценный опыт, и я счастлива, что он у меня был.

Давай поговорим о выставке Marchantia Polymorpha. Расскажи подробнее об идее проекта.

С этой темой я работаю уже, наверное, года полтора, так что это в некотором роде еще одна часть серии проектов. Особенно два последних — в музее «Гараж» и на моей персональной выставке в ММСИ на Гоголевском — очень связаны с этой выставкой. Мы продолжаем рассказывать об утопии, где главный фокус направлен на мир рудеральной флоры. И пытаемся представить себе постчеловеческие отношения внутри этого мира, где человеческая «забота», да и его присутствие вообще, совершенно потеряли свою значимость. Мы пытаемся сконструировать межвидовую коммуникацию, невербальный язык для общения всего со всем. Я бы сказала, что центральной стала наша совместная с питерской художницей Катей Шелгановой работа. Это видео о том, как находиться среди других. Можно, наверное, сказать даже, что это видеорегистрация тех практик, которые мы разрабатывали с психологом Анной Ше в Лаборатории по изучению феномена кросс-модального переноса ощущений. Вот наконец есть действующая схема, и мы ее успешно для данного этапа применяем.

У тебя было довольно много экспозиций в России и за рубежом. Скажи честно, волнуешься перед открытием нашей выставки?

(Anna Nova сотрудничает с художницей с 2014 года, а проект «Несколько слов о вежливости», реализованный галереей в рамках параллельной программы Манифеста 10, был номинирован на Премию Кандинского в 2015-м. — прим. U magazine.)

Да, волнуюсь. Не об открытии, конечно, а о том, насколько все верно сделано. Очевидно, что мы думаем о работе безотносительно того, насколько «громкая» это выставка. Я уже говорила, что для меня искусство, материальное его воплощение — это, скорее, побочный продукт работы внутренней. Я вроде как пытаюсь понять, что вообще вокруг происходит.

Расскажи о своих коллекционерах. Знакома ли ты с кем-то лично? И часто ли тебе пишут в инстаграм (@outer_green_sister. — Прим. U magazine).

Знакома, не со всеми, конечно, но с большинством. Вообще, мне кажется, не так много моих работ в коллекциях. Но те, о которых я знаю, мне очень приятны. В инстаграм пишут, но только не коллекционеры. 

Все ли твои профессиональные мечты сбылись? И что нам ждать от автора, построившего коммуникации среди маргинальных сообществ биологических видов?

Аня, спасибо за доверие, это очень лестно, но я бы не взяла пока не себя ответственность утверждать, что у нас получилось построить эту коммуникацию. Думаю, что мы сделали несколько важных движений, мы что-то нашли.